Смирись или борись!

Katsurini Аноним

Примечания по главе:

мара* - иллюзия.

ЧЕРЕСЛА* (Даль) ср. мн. чресла, церк. чресла, поясница, крестец, или окружность тела над тазом.

Индия Изначальная* (India Superior) - так в старину назывались земли, являвшиеся частью Сибири, а потом отделившиеся и ставшие Новым Светом. На некоторых древних картах Индия Изначальная нарисована со стороны Камчатки, на других - она уже располагается в Северной Америке,

где дублируются названия Индии Изначальной и Америки .

Глава 4

Женихи:

Алан - бритт.

Джервас - тевтонец

Эдгар - индеец

Грегор - кельт

Молчун-дурак - русич-слуга?

Максимильян - с ёжиком на голове, седой http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/8-mohawk-punk-style-for-older-men.jpg

Наум - со шкурой волка - с трёхдневной щетиной http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/maxresdefault.jpg

Юлиус - зелёноглазый брюнет - гладковыбрит http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/beautiful-cute-damon-salvatore-hot-favim.com-1468792.jpg

Свен - колдун - лысый, с косой по центру, голубоглазый, бородат.

http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/qv9ooo1qssk.jpg

Ролан - сарацин - тёмные волосы, чёрные глаза http://samlib.ru/img/c/chiba_u_k/otbor/8861641._sy540_.jpg

За сегодня притомилась сильно, но уснуть сразу не смогла. Была липкой и себе противной. День выдался очень жаркий, а я в портках* парилась. Но баньку топить долго, а в царскую соваться не следует. Не время для простолюдинов - выделяться не стоит.

Вот я и решила воспользоваться царским озером. Ночь была светлой. Видно всё. В одежде купаться нельзя. Это девчата на людях купались в сорочках, а наедине - так раздевались. Замерла, стараясь побороть смущение. И стыдилась ведь не наготы, а того, что я - мужчина. Вдохнула побольше воздуха. Мало ли кто увидит меня сейчас, не следует давать повода задуматься над моим поведением. За эти дни я так и не привыкла к коротким волосам. Голова задиралась вверх без тяжести косы. Приходилось за этим постоянно следить.

Скинув одежду, я занырнула в озеро. Водичка в тени деревьев приятно холодила и вылезать не хотелось. Поэтому купалась я до поздней ночи, слушая песнь ночных птиц.

А как вылезла, столкнулась лицом к лицу с голым мужиком. Первым желанием было прикрыться, но я себя сдержала, даже не моргнув.

– Чем могу быть полезен?
– спросила я, полностью войдя в роль.

Он стоял так близко, что я ощущала его дыхание на своей коже. Мужчина, шире меня в плечах раза в три, был наг, силён и весь в шрамах. А ещё имелся браслет. Жених, значит. По телу стекали капельки воды, как и по длинным волосам. Сегодня прибыл. Я силилась припомнить его имя, но он не называл его, в отличие от большинства других. И вообще не проронил ни слова, молча подписал договор, получил свой браслет и

отправился с остальными соперниками в путевой терем.

Вот и сейчас молчал, лишь в очи глядит.

А потом наклонился да поцеловал. И отпрянуть ведь не успела. Но как только я попыталась отстраниться, отпустил.

Я была возмущена. И даже скорее не выходкой, сколько пониманием того, что целовал не меня-девушку, а какого-то отрока.

– Что вы себе позволяете?
– возмутилась я.
– За мужеложство полагается отсечение головы, - просветила, ежели не ведает.

Но здоровяк лишь усмехнулся, развернулся да стал одеваться.

я же схватила свой ворох мужской одежды и поспешила уйти подальше. И лишь став одеваться, поняла, что одежда мне велика. Сильно велика! Возвращаться не хотелось, а что делать? Не топать же во дворец в таком виде? Отец не поймёт!

Мужелюб сидел ко мне спиной, по-прежнему голый. А рядом лежала моя одежда. Вступать в беседу я не собиралась, поэтому просто подошла, положила его одежду, а свою взяла.

Просить прощения тоже не собиралась. Он первый перепутал, пускай и просит.

Уходить на этот раз далеко не стала. Всё ж нужно трезво оценивать, как выгляжу со стороны. Мужики себя так не ведут. Вот и я встала позади да начала одеваться.

Сказать батюшке иль не стоит? Казнит ведь? А так всё тихо-мирно отсеется поклонник да покинет нашу страну. Будь это мой земляк, пресекла б на корню подобный изврат. А со своими указами в чужие земли соваться не стоит. Да и ежели королевой стану - постепенно менять всё, а не сразу надобно. Иначе меня просто возненавидят.

Про то, что он мог видеть меня настоящую и речи быть не могло. Чары блокированы браслетом, поэтому исключено.

Одевшись, оглянулась на мужика. Так и сидит, плечи опущены. Что это с ним? Или это на свою судьбу расстроился? Помирать не хочет?

И, видно, взыграла во мне кровушка, потому как молвила:

– Коль покаешься в злодеянии, прощу тебя да никому не скажу.

Не ожидала, во второй уже раз, что меня схватят за стан да на вытянутых руках, как пушинку держать будут.

Испугалась, а виду подавать не стоит.

– Ты ж умный мужик да добрый, отпустишь?
– зубы ему заговариваю.

Очей не видать, голова вниз опущена да длинные волосы загораживают.

Отпустил! Да только в воду.

– Ну, знаешь ли, дурак!
– губы надула и отвернулась, решив возле него не выходить. Отплыла от берега да на другом вылезла. А там и ближе к конюшне гостей.

Шла, не оборачиваясь. Об обидчике старалась не думать. Не достоин он и ногтя моего! Да прощаю его на первый раз! Но покрывать не стану. Коль продолжит свой изврат, так батюшке пожалуюсь.

Подумала, а уж не слуга ли это того проныры, что решил обмануть всех? Попыталась вспомнить. Жаль, не поглядела тогда. Отвлекли меня. Но этот здоровяк однозначно стоял среди челяди поначалу.

Кто же он и почему молчит? Разумеет мою речь. Может, немой? Широченный в плечах да светлые, точно солнце волосы до пояса спускаются. Очи не запомнила. Одет в нашенскую одежду, по-простому, расшитую вышивкой красною. А лапищи у него, словно у Хозяина лесного! С мою голову!

Этот неосторожно возьмёт иль заденет и убить может.