Смотри, как они умирают

Макбейн Эд

— Спокойное воскресенье, — заметил с улыбкой Луис, обращаясь к Джеффу.

Джефф промолчал. Четверо парнишек в пурпурных рубашках заняли позицию неподалеку от музыкального автомата. На улице снова воцарилась тишина. Шумная, наполненная людьми улица всего за несколько секунд перевоплотилась точно так же, как актер в водевиле щелкает пальцами и мгновенно превращается в клоуна, еще щелчок — и он уже во френче, а под носом у него маленькие черные усики, он — Адольф Гитлер. Теперь улица, залитая солнцем, превратилась в золотой коридор, ведущий к высокой арке через два квартала. Спокойная, сияющая улица была безмолвна, она ждала. Парни стояли у музыкального автомата, засунув

руки в карманы. Они то и дело поглядывали в сторону церкви. Глаза их были прищурены от яркого солнечного света.

Девушка, вышедшая из-за угла, появилась на улице тоже словно в цирке. На ней был ярко-красный жакет, ярко-желтая шелковая юбка, пурпурные туфельки на шпильке. Головку ее украшала тяжелая копна черных волос. В руке она несла ярко-синий саквояж. Она шла довольно развязной походкой, желтая юбка туго натягивалась на ее вихляющих ягодицах и бедрах, тяжелые груди едва не вываливались из низкого треугольного выреза жакета. Казалось, нижнего белья на ней не было вовсе, но ей явно не было никакого дела до того, кто это заметит. Пуговицы ее жакета едва выдерживали натиск ее больших грудей, соски выпирали из-под тонкой ткани, бодро торча, словно стрелки двух компасов, указывающие на север. Словом, все ее прелести были на виду. Увы, это все, что она имела, и она предпочитала не прятать свои достоинства и не скрывать свою профессию.

Несмотря на развязную походку, жизнерадостно распирающие жакет груди и яркий, довольно вызывающий наряд, девушка казалась испуганной и растерянной. Она смотрела на возвышающиеся, громоздящиеся друг на друга дома как-то нерешительно и потерянно.

Одобрительный свист, который издали Зип и Куч, делу не помог. Она схватилась за борта своего красного жакета, словно пытаясь прикрыть полуобнаженную грудь. Парни снова засвистели; обернувшись, Джефф наблюдал за девушкой, придя в восторг от ее ягодиц, туго натянувших желтую юбку. Девушка ускорила шаг, хотя решительности у нее отнюдь не прибавилось, а свист парней преследовал ее до тех пор, пока она не скрылась из вида.

Зип расхохотался.

Смех его внезапно оборвался, когда он понял, что моряк тоже хохочет.

— Что это было? — спросил Джефф.

— А-а, Морская Тигрица, — ответил Луис.

— Что?

— Морская Тигрица. Новенькая с острова, наверное, это ее первый день здесь. Морская Тигрица. Так назывался один из первых кораблей, на которых пуэрториканцы иммигрировали на Большую землю.

— Да уж, это было что-то, — восхитился Джефф.

— Ты видел ее волосы? — Луис взмахнул руками над головой. — Вот сейчас она поедет в подземке, и все будут думать, что все пуэрториканки похожи на нее. — Он грустно вздохнул. — Надо принять нитроглицерин, — сказал он и скрылся в заднем помещении кафе.

— Что, был бы не прочь завалить ее на спину, а, моряк? — осклабился Зип.

— Ну, вообще-то она не совсем мой тип, — ответил Джефф.

Он отвернулся к стойке. Ему не нравилось разговаривать с развязным мальчишкой, ему не хотелось заводить с ним приятельских отношений — теперь, когда он был трезв и познакомился с Чайной, это едва ли было необходимо.

— Не твой тип, да? — повторил Зип. — А в чем дело? Тебе не нравятся испанские девушки?

— Этого я не говорил.

Зип закурил сигарету и выпустил струйку дыма. Он как следует обдумал свои следующие слова. Он сам не знал почему, но незнакомец начинал его раздражать. С одной стороны, ему хотелось, чтобы этот моряк страстно возжелал испанку, а с другой стороны, все в нем протестовало против того, чтобы он хотя бы притронулся к девушке. Это противоречие беспокоило его.

Нахмурясь, он заговорил:

— У меня

есть несколько свободных минут. Если ты все еще интересуешься девушками, могу отвести тебя в хорошее место.

— Не интересуюсь, — буркнул Джефф.

— Нет? — удивленно нахмурился Зип. — Почему это? Что ты имеешь против пуэрториканок?

— Ничего. Просто девушки меня сейчас не интересуют.

— А зачем же ты сюда явился? Ведь за девушкой, верно?

— Верно, — согласился Джефф.

Его ответ окончательно разозлил Зипа.

— Так почему же ты не хочешь, чтобы я раздобыл тебе девушку?

— Я тебе сказал. Это меня больше не интересует.

— Тогда чего ты здесь околачиваешься?

— Это мое дело, — отрезал Джефф.

— Если девушки тебя больше не интересуют, почему ты не уберешься отсюда?

— Ты задаешь слишком много вопросов, — ответил Джефф.

— Да, это верно. Так что же?

— Ну так ответь и ты на один.

— Я не обязан…

— Зачем ты передал те пистолеты?

Зип вытаращил глаза:

— Что?

— Ты передал целый арсенал тем двум мальчишкам. В кого вы собираетесь стрелять?

Они сидели бок о бок у стойки, Джефф — положив на нее кулаки, Зип — прищурившись, пристально глядя на моряка. Остальные парни, за исключением Сиксто, отошли от музыкального автомата и расположились поближе к своему вожаку.

— У тебя очень большие глаза, бабушка, — сказал Зип, внезапно выбрасывая кулак в незащищенное лицо Джеффа.

Джефф, не ожидавший удара, попытался усидеть на табурете, интуитивно осознав, что совершит большую ошибку, упав на пол. Он ухватился за стойку, но не удержался, руки его соскользнули, он, падая, ногами, зацепившимися за кольцо табурета, вышиб его из-под себя и через мгновение очутился на полу. Он попытался смягчить удар о пол спиной, одновременно стараясь освободить от табурета ноги, когда кулак соперника снова врезался в его голову.

Он инстинктивно вскинул руки, все еще пытаясь освободиться от табурета, нелепо дрыгая ногами, но получил следующий удар в грудную клетку. Ему показалось, что из него вдруг вышибли весь воздух. Тут же Зип саданул его по шее, а потом удары посыпались один за другим, тяжелый ботинок угодил ему в правый глаз, у него наступил болевой шок, но все же он успел почувствовать тепло своей крови и подумать: неужто он позволит забить себя на полу в этом чертовом кафе? И еще успел услышать крик Луиса: «Что это вы делаете?! Ублюдки! Что вы делаете!» А над всем этим бедламом, или за всем, или вокруг раздался душераздирающий вой полицейской сирены.

Глава 8

Эрнандесу уже доводилось видеть такую квартиру. Он побывал не именно в этой, но в бесконечном множестве ей подобных в домах своего участка. В очень похожей он жил, когда был мальчишкой.

Передняя дверь вела на кухню. На ней стоял обычный замок; первая пластинка с отверстием была привинчена к двери, вторая врезана в пол, если они соединялись металлическим штырем, то открыть дверь было невозможно. В дальнем конце кухни располагалось окно, выходящее во внутренний двор. Пол кухни покрыт узорчатым линолеумом. Он был старый, вытертый у порога, у холодильника и у плиты, но чисто вымытый. Напротив плиты стоял белый лакированный стол, над ним на стене висело изображение молящегося Иисуса. Стены выкрашены в бледно-зеленый цвет, но из-за многолетнего грязного налета и въевшихся пятен они казались намного темнее. Краска на потолке и на стенах в нескольких местах потрескалась с годами и стала отслаиваться. На столе стоял тостер, накрытый куском полиэтилена. Кухня выглядела обшарпанной, но чистой. Он хорошо помнил точно такую же.