Смотри на меня

Тэль Аадет

Зато вечером, как гром среди ясного неба, — вызов к директору!

Пока иду, успеваю передумать с десяток объяснений того, из-за чего мне так «повезло». Вчерашняя тренировка? Сегодняшний тест? Очередные подозрения в том, что это именно я на всех нападаю? А может, дело в долгожданном переводе на второй курс?

Постучав, вхожу.

В кабинете господина Динрара я не впервые, но сегодня классически-строгая обстановка ощутимо смягчена приглушённым освещением. Настольная лампа едва тлеет, зато в камине весело танцует огонь,

бросая причудливые тени на книжные шкафы, массивное кресло, широкую столешницу и двух мужчин. Директор спокойно сидит на краешке стола, а на подоконнике умостился он — моя бессменная головная боль.

Сглатываю. Кажется, перевода на второй курс пока что не будет…

— Проходи, Тирайла, — улыбается хозяин кабинета и кивает на стул: — Присаживайся.

Его тон нейтральный, и я позволяю себе надеяться, что и обвинять меня сегодня тоже не станут.

Заняв предложенное место, только серьёзным усилием воли заставляю себя не ёрзать: лэсс Рин’тар остался у меня за спиной, я не вижу его, но отлично чувствую раздражающе-проницательный взгляд.

У них были дружеские посиделки, или нахождение в кабинете демона напрямую связано с моим вызовом?

Ох… Копчиком чую — второе.

— Я пригласил тебя, чтобы обсудить проверочную работу по теории магии, — произносит директор.

Признаться, это — последнее, что я ожидала услышать, а потому даже не пытаюсь скрыть непонимания:

— Я плохо справилась с заданиями? — уточняю недоумённо.

Да не может этого быть! Я всё написала!

— Ты сдала пустой лист.

— Что? Это неправда!

Вместо ответа, он протягивает листок, на котором красуются только мои имя и фамилия, а ниже — девственно пусто.

Что это такое? Не мог же лэсс Рин’тар устроить мне такую подлую гадость?

— Мою работу подменили, господин Динрар! Мы передавали их с задних парт на передние, так что по пути лист вполне могли «потерять».

Правда, я представления не имею, кому и зачем могло бы такое понадобиться.

— Кто это мог быть?

— Не знаю. Передо мной сидит только Геронт и Каллис, не думаю, что они…

— Что они — что? Не волнуйся, я ни в чём тебя не обвиняю, просто хочу понять, ведь сдавать пустые листы на проверочных для тебя обычно не свойственно.

— Могу ли я просто переписать работу и сама разобраться со своими подозрениями?

Не хочу вмешивать учителей. Это мелко, глупо и опускает взрослого до уровня бестолкового ребёнка.

К тому же, тайна, похоже, невелика. Если я правильно сообразила, моя проверочная как раз у Каллисы. Она частенько общается с той рыжей красоткой, Бринной, которая упорно и вопреки здравому смыслу ревнует меня к Гэлду, а так как учится на другом курсе и сама добраться до меня не в состоянии, то вполне могла попросить подружку помочь. Глупая девочка… Когда она, наконец, уймётся? То суп этот в столовой, то дурацкие шепотки, а теперь ещё и контрольная! Дальше-то что?

Пора

бы это уже прекратить, но я даже представления не имею, с какой стороны следует подступаться к подобным делам: мне никогда, ни разу, не приходилось ещё сталкиваться с такими людьми в одиночку. Рядом всегда был Тимур. Мне даже не нужно было о чём-то его просить: он и так всё видел, всё замечал, и проблемы каким-то непостижимым образом решались словно сами собой.

А теперь вот выясняется, что у такой заботы есть и обратная сторона. Я так и не научилась за себя постоять. Не знаю даже, как отвязаться от наглой девчонки.

Однако просить этих двоих о помощи — не хочу.

Директор смотрит мне за спину, молчаливо переговариваясь о чём-то с лэссом Рин’таром, и кивает:

— Хорошо. Если тебе так удобнее, я не стану мешать.

Это всё?

— Я могу идти?

Но он, не отвечая, отходит к камину, берёт кочергу и принимается неторопливо шевелить головни.

Не к добру. Ой, чувствую, не к добру…

— Слышал, сегодня на биологии у тебя были необычные результаты? — спрашивает, не оборачиваясь.

Моё сердце вдруг пропускает несколько ударов и срывается в бешенный грохот, а горло вспыхивает огнём. Не понимая, в чём дело, напряжённо хмурюсь, пытаясь собраться с мыслями, но те беспомощно разбегаются.

— Артефакты попались… бракованные, — отвечаю хрипло. — Можно я пойду? Пожалуйста!

— Извини, Тира, но уйти ты сможешь, только если пройдёшь мимо меня, — со спокойной твёрдостью произносит рыжий демон.

Переведя на него взгляд, цепенею, до хруста впившись пальцами в стул, — на ладони его протянутой ко мне руки короткий надрез с быстро проступающей кровью.

Я не хочу на это смотреть, но, как бы ни пыталась себя заставить, не могу оторвать глаз.

Рот наполняется густой голодной слюной. Боль ноющих клыков вспышками отдаётся в затылке.

Ненавижу! Понимая, что это ловушка, чувствуя, что теряю над собой контроль, я всей душой ненавижу мерзавца, не погнушавшегося пойти на такую низость!

Жажда мучительно выкручивает суставы, побуждая напасть и загрызть, но даже она не в силах преодолеть то отвращение, что кипит во мне по отношению к этому подлецу.

Я уже не вижу ни директора, ни кабинета — только напряжённо-расчётливые глаза стоящего напротив мужчины, которого очень хочется уничтожить, втоптать в грязь, чтоб и следа не осталось.

Думал, я наброшусь на него при свидетеле и не придётся ничего доказывать, да?! Или, может, вообще надеялся, что, лишившись разума, я кинусь на господина Динрара?!

Никогда такого не будет!

Глава 8

В ушах грохочет. Боль в ноющих клыках такая, что хочется собственноручно открутить себе голову. Горло… боюсь трогать: кажется, оно разодрано на клочки.