Смотрящий. Блатной романс
Шрифт:
– Ну ни пуха!
– отсалютовал Макар салабону и, нечаянно сев на пульт, врубил телек.
– «Ништяк», я - «Кумар», выхожу с дискетой,- доложился Ридикюль и покинул апартаменты, прижимая к бедру позаимствованную манерную синюю папочку.
Дядька Макар закрыл дверь, абы чего не вышло и не вошло и стал гонять телек по канатам в поисках порнухи.
Группа Сергея Шрамова пока работала по графику. Так чтобы поблизости не нашлось, где перевести документы из электронного вида в бумажный, получиться не могло. В «Невском Паласе» сервис на все случаи блатной жизни. Ридикюль поднялся в лифте на пятый этаж,
Кося под важного человека, Ридикюль пробил в кассе чисто неприличную стоимость распечатки с дискеты на цветной принтак. Десять баков? Без вопросов. Он был первым за три месяца, кого не напрягла стоимость услуги.
Уже с распечаткой исправленного в нужную сторону договора в синей папочке Игорь Гречкин спустился на второй этаж и стал ошиваться у конференц-зала среди фикусов. Ему оставалось до поры сопеть в тряпочку и любоваться чужой красивой жизнью. И он стал любоваться.
Сверху открывался панорамный вид на вылизанный с мылом вестибюль. Там переминалось несколько пиплов в очереди в валютник. Какая-то старая кляча в соболях выходила из антикварной лавки, и продавец бобиком подпрыгивал следом с перевязанной ленточкой коробкой. У выхода на Невский проспект кемарил на посту с открытыми зенками лакей в ливрее, а придурок японец зачем-то со всех ракурсов щелкал его фотоаппаратом.
Внутрь конференд-зала прошли вывезенные из Штатов мистером Смитом охранники, обнюхали зал специальными приборами, разобрались по секторам. Потом мимо Ридикюля прошелестела обслуга с русской и американской сторон. Они еще не все перезнакомились и перетрахались, и когда наступит «моменту море», должны будут принимать Игоря за коллегу из противоположного лагеря.
Потом просочилась званая и незваная пресса в неторжественных шмотках. Часть журналистов привалила в расчете на богатый фуршет - наивные. Часть с припасенными острыми вопросами, поскольку ситуация вокруг нефтекомбината накатилась, будто подкова в горниле.
Затесавшийся в эти ряды патлатый Филипс выглядел забубённой акулой пера и никак не выдавал рожей, что узнал Ридикюля даже в приличном костюме. И наконец в конференц-зал важно прошествовали гендиректор комбината Эдуард Александрович, припудривший синяк на скуле Виталий Ефремович и мистер Смит.
В обратную сторону мимо Ридикюля вышли официанты, разложившие на трех задвинутых подальше от прессы столах несколько лоханей с бутербродами и разлившие по сотне рюмок ящик водки. Такой типа скромненький фуршет. И только тогда в зал осмелился войти и Ридикюль.
– «Ништяк», я - «Кумар». Я в зале, - еле различимо шепнул Ридикюль. Микрофон у него был присобачен на манжете рубашки вместо запонки.
– «Лесоповал»? Вызывает «Ништяк»!
– переключился на следующего игрока сидящий в комнатенке, больше похожей на бомжатник, Антон.
– Ваш выход!
– и выдохнул кольцо специфически пахнущего дыма.
– «Ништяк», я - «Лесоповал», фишку понял, - вышел на связь Сергей Шрамов, развалившийся на пуфике в номере Эпифани.- Ну, милая, мне пора.- Только что заданный вопрос шоколадки, зачем он вчера оставил в камере хранения чемоданчик, Шрам не удостоил ответом.
Эпифани как
– А как еще есть по-русски «милая»? – вместо поцелуя решила она повысить культурный уровень.
– Запоминай или записывай: лялька, бикса, двустволка...
– Тоже не склонный к излишней слюнявости Шрам послал черномазой красотке воздушный поцелуй и вышел в коридор, на ходу удаляя бардак в одежде. Весь такой соответственно случаю прикинутый в «Хьюго Босс». В память о нем остались на столике распатроненная коробка конфет «Водка в шоколаде» и стойкий запах дорогого одеколона «Аляска-блюз».
– «Ништяк», я - «Лесоповал». Приближаюсь к объекту, - негромко пробубнил Сергей в кулак, точнее, тоже в запонку.
– «Кумар», я - «Ништяк». «Лесоповал» на подходе, - слегонца заторможенно, но пока без запинки зазудела связь в ухе. Ридикюля.
Одно дело - заламывать купюру из начки, другое дело - заламывать документ. Форматы не совпадают. Поэтому заламывание было решено отнести на крайняк и попробовать, взяв документы, обратно их уже натурально не возвращать. Игорь так мандражировал по этому поводу, что на остальные трудности нервов не осталось.
И он, типа так и надо, совершенно спокойно и уверенно взял у сидящих по бокам от мистера Смита и Гуся Лапчатого юристов проверенные в последний раз экземпляры договоров. Сложил в вескую и дородную синюю папку и поднес на подпись главарям. Только, когда он обратно доставал из папки экземпляры договора, это были уже другие экземпляры. Свеженькие, только что отпринтованные, с исправлениями в нужную сторону.
При разработке операции подумывали сунуть Гречкину в карман номер «Плейбоя», чтоб отвлекать внимание от ловкости рук. Но, покумекав, прикинули, что будет перебор.
Директор нефтекомбината, как и надо, решил, что подносящий документы на подпись референт относится к обслуге мистера Смита. Мистер Смит решил, что незнакомый пипл представляет российскую сторону. В общем, никто ничего не заподозрил - как на свадьбе. И договаривающиеся стороны подписались и приложили печати под тем, что пятьдесят один процент акций нефтекомбината переходит в собственность гражданина Российской Федерации Шрамова Сергея Владимировича.
«А может, зря комбинат продаю?
– меланхолично подумал господин Гусев.
– Вон из отдела кадров доложили, что сразу двадцать молодых парней с неделю назад пришли на работу устраиваться. Значит, верит молодежь!»
В принципе по регламенту встречи Игорь теперь должен был отдать копии договора юристам. И именно чтобы этого не произошло, на входе в зал появился Сергей Шрамов, слегка похожий на фотомодель, только без голубого оттенка. Он громко кашлянул, привлекая всеобщее внимание, и как ни в чем не бывало отвалил.
Однако начальник брокерской конторы «Семь слонов» Виталий Ефремович, узрев того самого легендарного Храма здесь и сейчас, очень разволновался. Прям-таки худо стало Виталию Ефремовичу, прям-таки вавка в голове образовалась. И, забыв про все остальное и даже про приличия, главный брокер резким движением руки ринул вслед за испарившейся ненавистной личностью всю охрану скопом. Что создало определенную сутолоку, потому что охраны было немерено.