Смотрю на мир глазами волка
Шрифт:
И какой выход? А нет его. Тупик. В эту систему нормальные люди никогда работать не пойдут. Подобное просто ниже их человеческого достоинства. Надо перестать лицемерить, считаю, и назвать исправительно-трудовые колонии настоящим именем — фабрики преступников. Честнее будет.
Ко мне сокамерники не вязались. Дело тут в уголовной статье, по которой я проходил. Семьдесят седьмая — вооруженный бандитизм — внушала братве если не опаску, то почтение. Хоть и срок-то был у меня «детский» — четыре года, так как на момент преступления я еще относился
Даже месячные продуктовые передачи мои не половинили, как у других мужиков. Правда, здесь, возможно, сыграла свою роль моя спортивно-натренированная фигура и мрачноватый взгляд исподлобья, ясно говорившие, что со мной так просто не совладать.
Ехали в зону мы в переполненном автозаке. Что любопытно, перестройка еще не началась, а бензина уже на все машины не хватало, впрочем, как и всего остального. Думаю, за счет всех этих наглых хищений госимущества и выросли грибы-мухоморы — «новые русские», миллиардеры. Негде им было просто-напросто взять денег, кроме как из дырявого кармана государства. Конечно, мысль эта явно не нова и всем гражданам очевидна.
Иногда даже приходит в голову мысль, что для разболтанно-расхристанной проворовавшейся России свой Пиночет необходим на годик-другой. Ясно, при непременном условии, что он добровольно, по чилийскому примеру, отдаст власть обратно парламенту. Но такое маловероятно. Власть, как известно, затягивает посильнее, чем алкоголь некоторых наших нынешних лидеров. Между прочим, генерал Лебедь принципиально в рот не берет спиртного, что является уже огромным плюсом для российского политика.
Впрочем, я, как всегда, отвлекся на второстепенные темы.
Лагерь, куда нас доставили, считался образцово-показательным, то бишь верховодила здесь администрация учреждения, опираясь на «козлов» — зэков, продавшихся ей за мелкие привилегии, вроде добавочных продуктовых передач и свиданий с родственниками. В основном это физически развитые кретины, не сознающие единственной извилиной, что на долгожданной воле их ожидает перо в живот или пуля в затылок. Существуют, конечно, и более жестокие способы возмездия. «Колумбийский галстук», например, почему-то нечистоплотными журналистами прозванный в России «чеченским». Это, когда надрезают горло и высовывают язык наружу. В натуре, похоже на галстук.
Первое в своей жизни убийство я совершил в этой зоне. Так уж вышло. Вины за собой не чувствую ни на децал. Просто другого выхода не видел. Да и не было его. Поэтому и приговорил падлу. Даже личного вафельного полотенца не пожалел для этого дела.
Следственный изолятор Екатеринбурга удобно располагается впритык к исправительно-трудовой колонии. Так что ощущали мы себя сельдями в бочке всего каких-то пять минут. Хотя оформление бюрократических бумажек на нашу передачу в учреждение заняло в несколько раз больше времени.
Но, наконец, железные двери автозака распахнулись и весь этап оказался в «предбаннике» — каменном мешке под бдительной охраной десятка прапорщиков
Пройдя дотошную регистрацию, мы, построившись в маленькую колонну по двое, посетили вещевую каптерку, где нас переодели в одинаковые рабочие робы и кирзовые сапоги, выдали матрасы, постельное белье и полотенца. Затем, также под конвоем, отвели в «карантин» — двухкомнатное помещение на первом этаже штаба — главного административного здания зоны. Дешево и сердито, как говорится. Штаб был всегда полон ментами, которые, при возникновении возможных эксцессов в карантине, легко могли их локализовать и ликвидировать.
Всех этапников рассадили в ряд на стулья перед длинным столом и положили перед каждым лист бумаги.
— Чтоб через пять минут были написаны заявления на вступление в секцию профилактики правонарушений! — заявил мордоворот-завхоз из зэков. — Иначе буду беседовать с каждым в отдельности. — Для убедительности он продемонстрировал свой кувалдообразный кулак. — Усекли, чайки?
Почти все послушно начали заполнять листочки, когда я встал и заявил:
— Это беспредел! По закону, вступление в общественность дело сугубо добровольное!
— Ого! — искренне удивился завхоз. — Законник нашелся! Запомни, все законы остались по ту сторону забора. А тут действуют только законы Хозяина — начальника колонии. Он и есть для нас всех закон! Не вкурил? Тогда айда ко мне в каптерку. Популярно объясню!
Вторая, меньшая, комната карантина и была каптеркой завхоза. Неплохо он устроился. Здесь стояли телевизор, холодильник и диван. На стенах висели цветные плакаты голых девиц в вызывающих позах.
Не успел я оглядеться, как получил мощный удар в солнечное сплетение, сразу потеряв возможность сопротивляться.
— Мы люди грамотные! — криво улыбнулся хозяин каптерки. — Щас от тебя живого места не останется, а синяков не будет!
Он подошел к умывальнику и, намотав на руку полотенце, подставил под струю холодной воды умывальника. — Учись, салага!
К этому времени я уже успел немного оклематься. Просто повезло, что получил удар при выдохе, а то бы не меньше десяти минут приходил в норму. Завхоз явно о тонкостях каратэ не имел понятия. Ну что ж, ему же, козлу, хуже!
Когда завхоз, без малейшей опаски, приблизился ко мне, я с силой пнул его в голень, а когда он растянулся на полу, тараща на меня изумленные глаза, добавил носком кирзового сапога в печень и уже без всякой надобности, а лишь для собственно удовольствия, по почкам. Мордоворот от болевого шока потерял сознание.