Смуглая леди (сборник)
Шрифт:
этот молодец из вашего театра.
– Почему вы так думаете?
– спросил Шекспир не сразу.
– Она стала часто бегать в "Глобус" в этом костюме и маске. Сидит и смотрит - на
кого? Кто же это знает?.. Но вот вы увидите, что это какой-нибудь ваш клоун. Что-нибудь
вроде этой наглой твари Кемпа, у которого хватит же наглости посвятить ей книгу о том, как он отплясывает джигу. Поверьте, раз он мог протанцевать десять часов подряд, а его
грязные штаны в память этого прибиты в какой-то
права на место под этим пологом! Сегодня она и ходила к нему, но тут мы с вами
помешали.
– У нее был ребенок от вас?
– вдруг спросил Шекспир.
– Да!
– кивнул головой Пембрук.
– Мертвый мальчик. Она зарыла его, как ведьма, где-
то в огороде. Прямо в тряпках, - он грубо усмехнулся.
– Разве у нее могут рождаться какие-
нибудь дети, кроме мертвых?
– Кроме мальчиков, - сказал Шекспир.
– Кроме мертвых мальчиков, - поправился Пембрук.
Помолчали.
– А что за история случилась на вашем обручении?
– спросил Шекспир, слегка
морщась, как от противной зубной боли.
– Она надерзила королеве?
– Ах, Виллиам, Виллиам, разве станет она дерзить королеве? Нет, конечно. Но дело
было так: после рождения этого мертвого мальчика, - его опять передернуло, - она вдруг
стала настаивать, чтобы я на ней женился. Она хотела второй раз выйти замуж, Виллиам.
Второй! Ибо в первый-то раз она вышла за какого-то голоштанного капитана, когда ей еще
не было шестнадцати лет. Черт знает, зачем это ей было нужно! Но вы воображаете, каким
морским штучкам он ее научил?
Так вот, она потребовала, чтобы я на ней женился. Тут я ей сказал прямо: "Нет!" И вы
представляете, тогда она стала униженно просить меня, чтобы я ее не бросил. Ох,
Виллиам, как она плакала, как молила, как валялась в ногах! И доводы-то у нее пошли
самые бабьи, - мол, она меня любит, не переживет, если будет знать, что я живу с другой, она убьет себя, меня, подсыпет отравы моей невесте, и, наконец, даже так: она фрейлина
королевы и не позволит, чтобы позорили ее имя. Она упадет к ногам ее величества, расскажет все и будет требовать... ой. Боже! Да чего только она не наговорила мне тут! Но
я ее уже почти ненавидел.
– Он остановился.
– Как это вы писали?
Но лилия гнилая пахнет хуже,
Чем сорная трава в навозной луже.
Шекспир сидел, слегка постукивая пальцами по столу, и улыбался. Ему было все
невыносимее слушать Пембрука.
– Ну-ну, - сказал он, улыбаясь.
– Ну, одним словом, я ей все-таки сказал: "Нет!" Я дал ей возможность уговаривать, приводить
Нет, нет, нет!" Она ходила по дворцу с красными глазами и шаталась. Говорили, что она
начала пить даже. Все это как-то дошло до королевы. А может быть, она действительно
пала ей в ноги. Во всяком случае ее величество передала моему отцу, что ей все это
надоело и, если я не женюсь, она посадит меня в Тауэр. Что же, это прямой приказ! Тогда
я пригласил на свое обручение и эту цыганку. И она пришла. Ей предложили руководить
танцами, она согласилась. И вот у нее хватило смелости подойти в маске к королеве, которая с ней не разговаривала вообще, и пригласить ее на танец. "Кто вы такая?" -
спросила королева. Она стояла перед ней, смотрела ей в глаза и улыбалась. Ох, это был
поединок змеи со скорпионом. "Любовь", - ответила она королеве. Та, конечно, узнала ее
по голосу. Ведь такого густого, грудного голоса, как у нее, нет ни у кого. "Любовь коварна,
– ответила королева.
– Это фальшивая любовь!" А она стояла и смотрела на нее. Ведь кто, как не она, знает, что королева не снимает парика и вечно размалевана, как масленичное
чучело.
– Ну, что же?
– спросил Шекспир.
– Королева сначала нахмурилась, а потом, видимо, решила не связываться. Встала и
пошла танцевать.
– Ох!
– восхищенно воскликнул Шекспир и вскочил с места.
– Так и пошла?
Рассердилась, но все-таки пошла? А? Вот женщина! Что перед ней королева!
– Да, кстати, о королеве, Виллиам, - хмуро сказал Пембрук.
– Тут она не солгала вам.
Лучше всего, если вы завтра уедете из Лондона.
– Да?
– спросил Шекспир.
– Значит, это все-таки правда?
Пембрук слегка пожал одним плечом.
– Черт его знает, что думает выкинуть Эссекс. Сейчас вот он заперся со своими
приспешниками, все они пьют, шумят, плачут над ним, клянутся умереть, а он обезумел от
страха и гордости и клянется, что если ему не возвратят откуп на сладкие вина, то
королева вспомнит его. Ну, а королеве, между нами говоря, есть что вспомнить.
Они поглядели друг другу в глаза.
Первым опустил глаза Шекспир. Он никогда не любил королеву. Но королева
королевой, а когда ругали графа, ему было все-таки очень неприятно.
– Да, - повторил Пембрук со злым наслаждением, - этой девственнице есть что
вспомнить. Такого неразборчивого и старательного любовника ее величеству в шестьдесят
восемь лет уже не найти. А он был куда как прыток на всякие фокусы! Но и графу бы, между нами, не следовало забывать, чья она дочка. Недаром папаша ее казнил двух своих