Смысл жизни
Шрифт:
— Вот уж неправда! — перебил Чарлз. — Вы делаете карьеру — я делаю то же самое; вы трудитесь в поте лица — и я тружусь; вам не нужны серьезные отношения — я их вообще боюсь как огня! Понимаете, я не привык ко всем этим конфетно-букетным ухаживаниям по полгода. Так что, по-моему, мы подходим друг другу просто идеально.
— Нет, не подходим! — в отчаянии выкрикнула Констанс. — Я не стану вам хорошей любовницей, я точно знаю, у меня не получится… Роберт был моим первым мужчиной и… — она запнулась, подбирая слова, — мне никогда не
— Так значит, он просто-напросто ничего не умел, — заявил Чарлз тоном, не терпящим возражений. — Вы далеко не фригидная женщина, и не стоит винить себя во всех постельных неудачах. Я бы даже сказал, что вы натура страстная, хотя тщательно скрывающая это под неприступной внешностью.
— Чарлз, прошу вас! — взмолилась Констанс, опасливо оглядываясь в сторону комнат.
Неужели он не боится, что нас могут услышать? Видимо, нет.
— Вы хотите меня, Констанс, и мы оба знаем это, — отчетливо констатировал Чарлз, игнорируя ее отчаянные жесты. — Я тоже хочу этого не меньше вас. Простите за прямоту, — Чарлз смягчился и стал говорить тише, — но вы теперь свободны, я — тоже, у нас обоих кое-какой опыт за плечами. Так что же нам мешает насладиться друг другом?
— Пожалуйста, Чарлз, имейте совесть! — Констанс хотелось закричать, затопать ногами, заплакать навзрыд, как плачут капризные дети, — только бы прекратился этот ужасный разговор. — И вообще мне пора.
— Дело не только в сексе, — остановил ее Чарлз. — Вы интересный собеседник. Мне нравится с вами общаться, так что вдвоем скучать нам будет некогда.
— До свиданья, Чарлз.
Констанс смотрела ему прямо в лицо, и было в ее взгляде что-то такое, отчего Чарлз вдруг наклонился, опершись рукой о стену, и стал пытливо вглядываться в ее черты.
— Это ваше последнее слово? — спросил он, заранее зная ответ.
Констанс кивнула, не в силах разомкнуть губ.
— Мне ваш ответ совсем не нравится, — невозмутимо заметил он, самоуверенно улыбнувшись.
— Чарлз, не надо…
— О, не продолжайте! Это слишком жестоко, — перебил он и, заключив Констанс в объятия, поцеловал так страстно, что у нее на глаза выступили слезы.
Он прижимал ее все сильнее и сильнее, пока не почувствовал слабый трепет ее безвольных губ.
— Слишком жестоко. — С этими словами он игриво чмокнул ее в кончик носа и отпустил.
Когда ошеломленная Констанс открыла глаза, Чарлза уже не было, и только громкий стук хлопнувшей двери возвестил о том, что он уже ушел. Быстрыми неслышными шагами, как ночной вор, она прокралась к дверям и, высунув голову, негромко позвала:
— Чарлз! — Шаги на лестнице затихли, его темная фигура остановилась и замерла в нескольких ярдах от Констанс. — Я осталась при своем. Не обольщайтесь!
— Нетрудно было догадаться, — насмешливо ответил ей голос из темноты.
— Честное слово, я не передумаю! — строго сказала Констанс.
— Поживем — увидим. —
Она смотрела, как он уходил, а вернувшись в дом, почувствовала себя такой разбитой, словно заново пережила те ужасные минуты после роковой гибели Роберта.
8
На следующий день Констанс проснулась ни свет ни заря. Крохотную комнатушку освещало рассветное солнце. У кровати спал Банга, и тишину ласкового утра нарушало лишь его сопение.
Ей не спалось. Далеко за полночь, когда большие настенные часы в столовой пробили три, Констанс все еще ворочалась с боку на бок, не находя себе места.
Правильно ли я поступила? — спрашивала себя Констанс сотни раз, после того как за Чарлзом хлопнула дверь. И сотни раз приходила к одному и тому же выводу: да, именно так должна была поступить уважающая себя женщина, чтобы сохранить собственное достоинство. У нее действительно не было выбора. А кроме того, так будет проще, ведь до смерти надоело заниматься самокопанием.
Она выскользнула из постели, переступила через Банга, лениво открывшего один глаз, и прокралась в ванную. Поглядев в зеркало, Констанс ужаснулась: покрасневшие края век красноречивее всяких слов свидетельствовали о бессонной ночи.
Она решительно открутила крышку тюбика, где плескался дорогой гель для душа — мамин подарок на Рождество. Немного прохладной воды, лосьон после душа и маникюр — вот прекрасное средство привести в порядок свою внешность. До отъезда в Суррей оставалось три дня. Три дня в Лондоне… Как же убить медленно тянущееся время?
Прошедший день был днем официального открытия выставки, поэтому Констанс хотелось побывать в галерее еще несколько раз. Однако этим утром она уже пообещала Банга совершить с ним долгую прогулку по Гайд-парку, и пес с нетерпением ждал, когда на него наденут ошейник. Согласно прогнозам синоптиков, теплые деньки должны были вот-вот смениться шквальными ветрами и грозовыми ливнями. Так что пока светит солнце, они с Банга будут веселиться на улице весь день.
Констанс еще долго плескалась в ванной, а когда вышла — румяная, чистая, душистая, — сразу же почувствовала себя новым человеком.
Она надела тренировочные брюки, кроссовки и джемпер с длинными рукавами, завязала волосы в хвост и слегка подкрасила ресницы. Продев в уши миниатюрные золотые серьги и слегка подушив запястья туалетной водой, она вышла к завтраку.
Банга нетерпеливо вилял хвостом. Ему не давал покоя аппетитный запах отбивной, которую поджаривали в кухне уже минут десять.
Позавтракал пес на славу. Особенно когда прокрался под стол и, вытянувшись возле ног своей хозяйки, стал получать от нее лакомые кусочки прямо с тарелки. Констанс же кусок в горло не лез, хотя она и убеждала себя, что все в порядке.