Снег на кедрах
Шрифт:
— Нет, — ответила Хацуэ. — Не говорила.
— Почему же? — удивился Элвин. — Ведь это новость, да еще какая! Было бы вполне естественно поделиться радостью с матерью, с сестрами, с кем-нибудь еще.
Хацуэ беспокойно передвинулась на стуле и в волнении провела по блузе, разглаживая складки.
— Видите ли, — начала она. — Мы услышали про Карла Хайнэ. Что он утонул. И это спустя несколько часов после их встречи в море. Несчастный случай с Карлом все переменил. Все снова повисло в воздухе.
— Все повисло в воздухе… — задумчиво повторил Элвин, скрещивая руки на груди. — Значит, когда вы услышали о смерти Карла Хайнэ,
— Вы неправильно истолковываете мои слова, — возразила Хацуэ. — Просто мы…
— Я ничего не истолковываю, правильно или неправильно, — оборвал ее Элвин. — Меня интересуют лишь факты; мы все здесь, миссис Миямото, заинтересованы в том, чтобы узнать факты. Вы присягали свидетельствовать только о фактах, так что извольте, миссис Миямото… Итак, вы решили не говорить о том, что ваш муж встретился в море с Карлом Хайнэ? Решили промолчать об этом?
— Говорить было не о чем, — ответила Хацуэ. — Что я могла рассказать родным? Все снова стало неопределенно.
— Даже хуже, — сказал Элвин. — Мало того, что ваша сделка не состоялась, еще и человек погиб. И как погиб — его нашли с проломленным черепом. Миссис Миямото, вам не пришло в голову пойти к шерифу и рассказать то, что вам было известно? Вам не пришло в голову, что надо бы поделиться с шерифом тем, что вы узнали, — о встрече вашего мужа с покойным, об аккумуляторе, и так далее, и тому подобное?
— Да, мы думали об этом, — призналась Хацуэ. — Целый день думали, стоит ли идти к шерифу, стоит ли вообще говорить о случившемся. Но в конце концов решили, что не стоит — вся история здорово смахивала на убийство. Мы с Кабуо понимали это. Понимали, что он может оказаться за решеткой, пойти под суд. Сами видите — так оно и вышло. Вы обвиняете моего мужа в убийстве.
— Знаете, — ответил Элвин, — мне понятны ваши чувства. Вы беспокоились за мужа, которому могли предъявить обвинение в убийстве. Но правда, как вы утверждаете, была на вашей стороне. А если так, что же вам мешало пойти к шерифу?
— Мы боялись, — ответила Хацуэ. — Мы решили, что правильнее будет промолчать. Нам казалось, что если мы пойдем и все расскажем, то совершим ошибку.
— Что ж, — рассудил Элвин, — в этом-то и вся ирония. Потому что, на мой взгляд, ошибкой было как раз не прийти и не рассказать. Ошибкой было обмануть, утаить сведения.
— Может, и так, — ответила Хацуэ. — Я не знаю.
— Однако ошибка все же была, — настаивал обвинитель, направив указательный палец на Хацуэ. — Очень серьезная ошибка в рассуждениях. Вам так не кажется? Теперь? Налицо смерть человека при странных обстоятельствах, и шериф сбивается с ног, собирая информацию, а вы даже не помогаете ему. Вы можете помочь, но не помогаете, не раскрываете сведения, которыми располагаете. Что, откровенно говоря, делает из вас подозреваемых, миссис Миямото. Да, мне тяжело говорить такое, но это так. Если вы не помогли в самом начале следствия, как можно верить вам сейчас? Сами посудите. Как вообще можно вам верить?
— Но, — Хацуэ подалась вперед, — у нас совсем не было времени. Мы узнали о несчастном случае днем. А уже через несколько часов мужа арестовали. У нас просто не было времени.
— Миссис Миямото, — возразил Элвин, — если вы были уверены в несчастном случае, почему не отправились к шерифу сразу? Почему не пришли к нему еще днем и не рассказали об этом, как вы говорите, несчастном
Обвинитель провел рукой по штанинам брюк, встал, обошел вокруг стола и, сев на свое место, сложил ладони.
— Больше вопросов нет, ваша честь, — неожиданно произнес он. — Допрос окончен, свидетель может идти.
— Подождите, — воскликнула Хацуэ, — я…
— Довольно, остановимся на этом, — сурово оборвал ее судья Филдинг. Хацуэ метнула на него гневный взгляд.
— Вы ответили на заданные вам вопросы, миссис Миямото. Возможно, вы расстроены, но судебная процедура не позволяет мне принять во внимание ни ваши мысли, ни эмоции. Вы хотите ответить мистеру Хуксу? Я вас понимаю и не виню, но подобное судом не дозволяется. Вы ответили на вопросы и теперь свободны. Сожалею, но это так.
Хацуэ посмотрела на мужа. Он кивнул, и она кивнула в ответ, а в следующий миг уже полностью совладала со своими чувствами. Не говоря ни слова, она встала и прошла на свое место в задних рядах; садясь, она поправила шляпку. Некоторые, в том числе и Исмаил, невольно посмотрели ей вслед, но она ничем не показала, что заметила взгляды. Хацуэ сидела молча, глядя прямо перед собой.
Нельс Гудмундсон вызвал для дачи показаний Джосайю Гилландерса, председателя общества рыбаков Сан-Пьедро. Это был мужчина сорока девяти лет, с отвисшими, как у моржа, усами и тусклыми, водянистыми глазами пьяницы. Джосайя, невысокого роста, крепко сбитый и сильный, вот уже тридцать лет рыбачил в одиночку на своей «Элизе». Жители острова хорошо знали этого горького выпивоху, который копировал походку и манеры капитана; каждый раз, как Джосайя сходил на берег Сан-Пьедро, он слегка касался тугого козырька своей капитанской фуражки. Джосайя носил синие шерстяные брюки и вязаные свитера; он частенько, по его же словам, «напивался вдрызг» с капитаном Джоном Содерландом в местной таверне. Они потчевали друг друга байками, и после каждой опрокинутой пинты пива их голоса делались все громче и громче. Капитан Содерланд поглаживал свою бороду; Джосайя утирал пивную пену с усов и свойски хлопал собеседника но плечу.
Теперь Джосайя, готовый дать показания, сложил руки на бочкоподобной груди, зажав капитанскую фуражку между пальцев и выставив двойной подбородок в сторону Нельса Гудмундсона, который стоял в нерешительности и моргал.
— Мистер Гилландерс, — наконец обратился к нему Нельс. — Как долго вы состоите председателем общества рыбаков Сан-Пьедро?
— Да уж одиннадцать лет, — ответил Джосайя. — А в море болтаюсь все тридцать.
— Лососем промышляете?
— Им самым. По большей части.
— На шхуне с жаберными сетями? Тридцать лет?
— Именно так. Тридцать лет.
— У вас ведь «Элиза», так? — уточнил Нельс. — Один ходите или с напарником?
— С напарником? — Джосайя покачал головой. — Нет, я работаю один. Одному как-то сподручнее.
— Мистер Гилландерс, — обратился к нему Нельс. — Случалось ли вам за тридцать лет рыболовного промысла подниматься на борт чужого судна? Бывало ли так, чтобы в открытом море вы пришвартовались к шхуне другого рыбака?