Снег в Венеции
Шрифт:
– Именно так. Во всяком случае, мы не убирали труп с места преступления. Ведь оно произошло не на площади перед нашим палаццо, а где-то совсем в другом месте.
– А где, по-вашему, могло произойти это убийство?
– Не знаю, – ответил Трон. – Были следы, которые вели в сторону улицы ди Бьясо.
– Итак, вы приняли решение и приступили к исполнению своего плана, не обдумав возможных последствий. Я вас правильно понял?
Трон кивнул.
– В общем, да.
– А скатерть, в которую он был завернут? Она оказалась
– Нет, за ней сходили.
– Как и за веревкой, которой перевязали тело?
– Да, и за веревкой тоже.
– Только что вы показали, будто обнаружили труп полковника Пергена совершенно случайно и, недолго думая, потащили его прочь от своего палаццо. Вы дали понять, что совершенно потеряли при этом голову. А теперь выясняется, что вы очень даже хорошо ваши действия рассчитали. – Брук ухмыльнулся. – Я думаю, вы не сами ходили за этими предметами, а кого-то за ними послали, не так ли?
Трон кивнул.
– Чтобы попасть внутрь палаццо, необходимо пересечь два внутренних дворика и еще подняться по лестнице. Как, по-вашему, сколько это занимает времени?
– Думаю, минут пять.
– Так что у вас было десять минут, чтобы поразмыслить над тем, что лучше: избавиться от трупа или немедленно сообщить о происшествии в военную комендатуру.
– До этого я не додумался.
– А о чем же вы в эти десять минут размышляли, комиссарио?
– О том, кто мог убить полковника.
– Вы кого-нибудь подозреваете?
– Этот неизвестный наверняка поджидал полковника неподалеку от дворца. Пошел за ним следом и убил его.
– Вы считаете, мы не догадались бы, что убийство произошло в другом месте, если бы не обнаружили на снегу следов крови? Вы совсем не доверяете военной полиции? Считаете нас абсолютными болванами?
Трон заметил, что тон обер-лейтенанта изменился: стал строже, суше. Задаваемые вопросы показывали, что обер-лейтенант не вполне доверяет Трону и начинает терять уважение к нему.
– Я не сказал, что считаю вас абсолютными болванами.
– Ну, а что бы вы сказали?
– Я… я думал, что сумею лучше разобраться в этой ситуации, чем некоторые господа из военного ведомства.
Обер-лейтенант Брук: покачал головой;
– А я думаю, что вы не поставили военные власти в известность потому, что были уверены, что они отлично разберутся в этой ситуации.
– Я не совсем вас понял, господин обер-лейтенант.
Обер-лейтенант Брук поднялся со своего места и направился к туалетному столу. Бросил взгляд в зеркало, пригладил остатки волос на макушке. Потом вернулся на свое место.
– Я хотел сказать вам, что вы, скорее всего, нисколько не были заинтересованы в том, чтобы поспособствовать усилиям военной администрации, – проговорил он. – По крайней мере так считает генерал фон Тоггенбург.
– Как генерал фон Тоггенбург мог прийти к такой мысли? – спросил Трон.
– Генерал считает, что в этом городе есть немало людей, готовых
– Не желаете ли вы этим сказать, будто мне известен убийца Пергена и я – по каким-то личным соображениям – не заинтересован в его разоблачении?
– Я, синьор Трон, никаких выводов не делаю. Мне вменяется в обязанность составление предварительного отчета Отчет этот не содержит ни оценок, ни личных мнений. Рассмотрение всех фактов – прерогатива следственных органов.
– Я-то думал, что расследование поручено вам.
Обер-лейтенант Брук: строго посмотрел на него.
– Завтра утром вас и синьора да Понте поездом отправят в Верону. Эту ночь вы проведете в одиночках. Вы подозреваетесь в убийстве. Так считает генерал фон Тоггенбург.
54
Трон лежал на деревянной лежанке, уставившись в потолок. Дверь камеры заперли на ключ примерно полчаса назад. Из засыпанного снегом люка под потолком сочился тусклый свет. Рядом с лежанкой стояли табурет и ведро. Крыс Трон пока не видел, но знал, что их здесь тьма-тьмущая. В детские годы ему приходилось слышать, что в «свинцовые камеры» [13] захаживают крысы величиной с таксу.
13
В тюрьмах Венеции существовали так называемые «свинцовые камеры» – одиночки для особо опасных преступников.
Но он находился не в «свинцовой камере». Его камера была на верхнем этаже, на стороне, обращенной к собору Сан-Марко, – если судить по звукам колоколов Кампанильи. Если правда, что «свинцовые камеры» никогда не перестраивались и не переоборудовались, и если верить описаниям Казановы, что двери в этих камерах обиты железом, высота их три фута, а посередине имеется дыра диаметром в восемь дюймов, то выходит, что его, Трона, поместили в обычную камеру: дверь здесь была дубовая. В ней не было описанного Казановой круглого отверстия, зато имелось квадратное, прикрытое деревянным щитком.
Трон предположил, что до утра его продержат в полной изоляции. В этом заключалась стратегия давления – дать арестованному обдумать безнадежность положения и осознать свою беспомощность.
За время изоляции ему и воды захочется попить, и кусок хлеба съесть. А человек, испытывающий голод и жажду, будет благодарен за малейшую крупицу сострадания – язык у него после этого развяжется сам собой. После того как два конвоира провели Трона по многочисленным лестницам на верхний этаж тюремного здания и замкнули в камере, из коридора больше не донеслось ни звука Трон не раз и не два подходил вплотную к двери, прислушивался – все впустую.