Снег
Шрифт:
– Лоулесс, говорите, такая была у него фамилия?
Полковник Осборн, хмуро глядя на мертвеца, кивнул:
– Именно так, отец Том Лоулесс – или просто отец Том, как все его называли. Очень востребован в этих краях. Выдающийся персонаж.
– Значит, друг семьи?
– Да, частый гость нашего дома. Часто выбирается из своего обиталища в Скалланстауне и бывает у нас – то есть теперь, полагаю, следует говорить «бывал у нас». У нас в конюшне стоит его лошадь – у меня ведь целая свора килморских гончих, так что отец Том никогда не пропускал ни одной верховой прогулки. Очередной выезд планировался как раз вчера, но выпал снег. Он всё равно заехал к нам на огонёк и остался поужинать, а мы предоставили ему ночлег.
– Они? – переспросил Страффорд, приподняв брови.
– Они. Он. Не знаю. Подобное часто приходилось видеть в старые времена, когда они боролись за свою так называемую свободу, а сельская местность кишмя кишела головорезами всех мастей. Насколько можно судить по этому досадному происшествию, то, должно быть, кто-то из них по-прежнему рыщет по округе.
– Так вы думаете, что убийца – или убийцы – проник сюда снаружи?
– Ну что же вы, ради бога, мил человек, ну не думаете же вы, будто такое мог совершить кто-то из домашних!
– Значит, в дом кто-то вломился? Есть ли следы силового вторжения – разбитое окно, сломанный дверной замок?
– Не могу знать, не проверял. Разве это не ваша работа – искать улики и так далее?
Полковнику Осборну на вид исполнилось около пятидесяти, он был худощав и мускулист, со щёточкой усов под носом и колкими, льдисто-голубыми глазами. Он был среднего роста и выглядел бы ещё выше, если бы не явная колченогость (возможно, сардонически подумал Страффорд, заработанная именно в ходе всех этих выездов на псовую охоту) – так что передвигался он странной походкой, как-то вперевалку, словно орангутан, у которого что-то не в порядке с коленными суставами. На нём были начищенные коричневые туфли, трикотиновые брюки с остро утюженными стрелками, твидовая охотничья куртка, рубашка в клетку и пятнистый галстук-бабочка приглушённо-синего оттенка. От него пахло мылом, табачным дымом и лошадьми. Также он сверкал лысеющей макушкой, а несколько прядей песчано-рыжих волос, густо намазанных маслом и яростно зачёсанных с висков, сходились на затылке в своего рода заострённый хохолок, похожий на кончик хвоста какой-нибудь экзотической птицы.
Он участвовал в войне, будучи офицером Иннискиллингского драгунского полка, и совершил нечто примечательное под Дюнкерком, за что был награждён медалью.
Словом, полковник Осборн казался весьма типичным представителем своей породы. Породы, с которой Страффорд был хорошо знаком.
Странно, подумал он, что человек тратит время на то, чтобы так тщательно приодеться и привести себя в порядок, в то время как на полу его библиотеки лежит труп зарезанного и кастрированного священника. Но, конечно, формальности необходимо соблюдать, каковы бы ни были обстоятельства: скажем, во время осады Хартума послеобеденный чай пили каждый день, причём зачастую – на открытом воздухе. Таков уж был кодекс класса, к которому принадлежал полковник – равно как и Страффорд.
– Кто его нашёл?
– Моя жена.
– Понятно. Она сказала, что он так и лежал со скрещенными руками?
– Нет. На самом-то деле я его привёл немного в божеский вид…
– Понятно.
Чёрт возьми, подумал он. Чёрт возьми!
– Но вот руки сложил ему не я – это, должно быть, миссис Даффи. – Он пожал плечами. – Вы ведь
Под «ними», как понял Страффорд, он, конечно же, подразумевал католиков.
Теперь полковник достал из внутреннего нагрудного кармана пиджака серебряный портсигар с монограммой, нажал на защёлку большим пальцем, откинул крышку и протянул ему два полных аккуратных ряда сигарет, перехваченных эластичным ремешком. Марка «Синиор сервис», автоматически подметил Страффорд.
– Не желаете закурить?
– Нет, спасибо, – сказал Страффорд. Он всё ещё рассматривал труп. Отец Том был крупным мужчиной с широкими плечами и грудью колесом. Из ушей у него торчали клочья волос: поскольку священники не вступают в брак, то обычно пренебрегают такими вещами, подумал инспектор. Это натолкнуло его на дельную мысль:
– А где она сейчас, – спросил он, – ваша жена?
– А? – Осборн на секунду уставился на него, извергая из ноздрей два облака сигаретного дыма. – Ах да. Она наверху, отдыхает. Я велел ей выпить рюмку бренди и портвейна. Можете себе представить, в каком она состоянии.
– Разумеется.
Тихо постукивая шляпой по левому бедру, Страффорд рассеянно огляделся по сторонам. Всё казалось каким-то нереальным: и эта большая квадратная комната, и высокие книжные шкафы, и пышный, но выцветший турецкий ковёр, и расстановка мебели, и столь аккуратно разложенное тело с открытыми и подёрнутыми плёнкой глазами, бесцельно глядящими куда-то вверх, как будто хозяин их не умер, а, растерявшись, погрузился в размышления.
А по другую сторону трупа стоял человек в отутюженных брюках, клетчатой хлопчатобумажной рубашке и искусно завязанном галстуке-бабочке, с офицерскими усами, холодным взглядом и бликом света из окна за его спиной, мерцающем на черепе, туго обтянутом загорелой кожей. Всё это казалось слишком театральным, особенно в лучах этого неестественно яркого белого сияния, проникающего снаружи. Слишком всё это походило на последнюю сцену какой-нибудь салонной мелодрамы, когда занавес вот-вот опустится, а публика уже готовится аплодировать.
Что произошло здесь прошлой ночью, что привело священника к смерти и увечью?
– Вы приехали из Дублина? – спросил полковник Осборн. – Рискованная поездка, могу себе представить. Дороги нынче, как стекло. – Он сделал паузу, приподняв одну бровь и опустив другую. – Вы ехали одни?
– Ко мне поступил телефонный звонок, а я как раз был здесь неподалёку. Гостил у родственников.
– А-а. Вот оно что. Как, ещё раз, вас зовут? Стаффорд?
– Стр-р-раффорд, с буквой «р».
– Извините.
– Не волнуйтесь, ту же самую ошибку совершают все.
Полковник Осборн кивал, хмурился и размышлял.
– Страффорд, – пробормотал он. – Страффорд… – Он глубоко затянулся сигаретой – явно пытался вспомнить, где и когда слышал эту фамилию. Детектив не оказал ему в этом никакой поддержки.
– Скоро прибудут ещё люди, – сказал он. – Наряд полиции. Судебно-медицинская бригада. А также фотограф.
Полковник Осборн в тревоге уставился на него:
– Из газеты?
– Фотограф-то? Нет, что вы – из наших. Произвести фотофиксацию… э-э… места преступления. Вы его вряд ли вообще заметите. Но эта история, вероятно, появится во всех газетах, знаете ли, и попадёт даже на радио. Этого не остановить.
– Пожалуй, да, – мрачно согласился полковник Осборн.
– Конечно, каким именно окажется её содержание, предстоит решить не нам.
– Как это?
Страффорд пожал плечами:
– Уверен, вы не хуже меня знаете, что у нас в стране в газеты не попадает ничего, что не было… как бы это сказать… подвергнуто проверке.
– И кто же проводит эту проверку?
– Власти предержащие. – Детектив указал на труп, лежащий у их ног. – В конце концов, убили ведь не кого-нибудь, а священника.