Снежная Королева
Шрифт:
Женщина тяжело вздохнула и оглянулась на присутствующих здесь жителях деревни. Вот и наступил тот день, когда она стала изгоем здесь. Все, как предсказала провидица много лет назад.
— Да, храмовник, — устало ответила ведьма, намереваясь уйти, но я не выдержала.
— Нет! Нет, она не виновата, — я подскочила и метнулась в объятия, не ожидающей подобного порыва, женщины. — Она просто… просто…
— Дочь! — отец отошел от ступора, заступил мне дорогу, но взглянув на меня, посерел лицом.
Ничего не понимая, я посмотрела на маму, которая смотрела на меня с ужасом
— Прости меня. Прости меня, девочка, — прошептала Варна, целуя меня в макушку, — прости, что не смогла тебя защитить.
Она крепко обняла меня, а потом скрылась в темноте наступающей ночи. Мне стало жутко холодно, словно на дворе не теплое лето, а лютая зима. Я обернулась, ища поддержки у тех, кто пришел сегодня порадоваться со мной, но они все старательно прятали глаза. Стоило моему взгляду остановиться на ком-то одном, еще и опускали головы.
Готлиб стоял в нескольких шагах от меня, но в его глазах я больше не видела тепла — лишь стылый холод. Он медленно подошел ко мне и нерешительно дотронулся до моих волос, словно проверяя, я это или нет.
— Юли…
— Что? — прошептала я, чувствуя, как холод медленно сковывает душу, а на глаза наворачиваются слезы. Я понимала, что он больше не любит меня, не любит.
— Моя Юли, твои… волосы, — Готлиб провел рукой по моим волосам, и теперь до меня дошло.
Я резко вывернулась из его объятий, подскочила к небольшому столу, стоящего в углу храма, куда складывали подношения богам, и схватила начищенный серебряный поднос.
На серебристой поверхности отразилась моя внешность.
Белая макушка. Мои волосы поседели разом. Поднос выпал из моих рук, со звоном ударившись о каменный пол.
Я до боли сжала белые косы на затылке, будто хотела вырвать их разом. Что она сделала? Что она со мной сделала? Что она сделала…
—… с нами? — с этим воплем я подскочила на своей кровати, судорожно ловя ртом воздух. Сердце колотилось, как бешеное, а на висках проступили капли пота. Я обвела мутным взглядом темную комнату, уговаривая себя, что нахожусь дома, а не в том храме.
Слава Богу, это всего лишь сон! Всего лишь?..
Я горько усмехнулась, падая обратно на подушки. Теперь хотя бы понятно, в чем моя «аномалия». Это было проклятие, как бы странно это ни звучало. Теперь я уверена, что все происходящее в моей жизни — не сон, не бред сумасшедшего, не эпизод из книжки с фэнтези-романом. Это реальность. Моя суровая реальность. И как бы мне не хотелось посмеяться над всей абсурдностью ситуации — не могу.
Мне не стать любимой женщиной, матерью, бабушкой. Чтобы отсрочить свою смерть, мне придется отказаться от радости материнства. И не важно, что еще с детства, будучи единственной дочерью своего отца, я мечтала иметь братьев и сестер, а еще собственную огромную семью и минимум двоих детей. Мне не суждено этого.
И, если отказ от рождения ребенка — только мой осознанный выбор, то, как мне объяснить свою позицию тому, с кем я разделю свою жизнь и постель. Это сначала для мужчины не имеет значения наличие детей, но однажды и он захочет прижать к груди свое продолжение,
Я посмотрела на розовеющий горизонт. Как? Как можно будет не проснуться однажды утром? Не увидеть всей этой красоты? Я умру, а другие продолжат жить, радуясь или нет новому дню. Я слишком люблю жизнь, чтобы отказаться от нее, опустить руки, отчаяться.
А что, если в этом и кроется смысл этого проклятия? Видеть только вокруг себя смерть и радоваться жизни? Эти два понятия несовместимы.
Отчаяться и желать смерти? Пожалуй…. А может, и после рождения ребенка я смогу прожить не год, а намного больше, просто радуясь жизни?
Я сжала в руке подвеску, с которой не расставалась в последнее время. Я буду бороться за свою жизнь и за свое будущее!
— Я не отступлю! Слышишь?! — крикнула я восходящему светилу, — я не сдамся в угоду обстоятельствам. Это моя жизнь. Только моя! — прошептала я, чувствуя на щеках горячие капли. Они все сдались. Все — моя мать, та девушка, Юлинна, все мои многочисленные предшественницы. Они не любили, не могли или не хотели, а я полюблю! — Я буду жить! Буду! — поклялась я, сжимая в ладони Трефот. Что там говорил о нем папа? Исполняет желание и защищает владельца? Что ж мое желание озвучено, а дальше будет видно.
Солнце показалось на горизонте, окрашивая в золотисто-розовые цвета верхушки далеких гор и макушки деревьев, очерчивая мой силуэт у окна. И на секунду я почувствовала чье-то присутствие за спиной, будто кто-то ласково провел ладонью по волосам. Резко развернувшись, я заметила двойную тень, отброшенную на стену. Моргнула, сомневаясь в здравости своего ума — ничего не было. По телу пробежала волна дрожи, в комнате я находилась одна. Я обхватила себя руками, пытаясь успокоится, но получалось слабо
Папочка, где же ты? Мне очень страшно….
Глеб.
Он до поздней ночи перечитывал досье, присланное его помощником на электронную почту. Сомнений в том, что эта девочка, Даша Снежина, и есть внучка генерала Реина, у него не оставалось. Смущал только ее возраст — ну не верилось ему, что подобное могло произойти. Оставалось только поверить генералу на слово.
— Кто же ты такая, Даша Снежина? — задумчиво проговорил Глеб, рассматривая на фотографии светловолосую девушку, которую забрал у ректора.
Он закрыл глаза, коснувшись пальцами ее лица на фотографии, и ощутил едва заметное тепло. И снова перед глазами стоял ее образ. Легкая улыбка, румянец смущения на щеках с ямочками, яркие синие глаза. Как наяву, он видел, что она поворачивается и застывает, изумленно смотря в его глаза.
«Глеб!»
Мужчина резко распахнул глаза, услышав ее звонкий голосок, словно она стояла только что с ним рядом. У него что, галлюцинации начались? Глеб провел ладонью, очерчивая контур ее лица, и отложил фотографию. Неужели, это и есть «зов» крови, о котором рассказывал отец? Он задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Как же это не вовремя!