Снежная полночь

Райан Шэри Дж.

— Вот это поворот, — говорит Финли. — Знаешь, ты не только сексуальный и заботливый, ты еще и умный.

От этих слов я ощущаю не только гордость, но и прихожу в еще большее возбуждение. Быстро хватаю презерватив и возвращаюсь к дегустации ее губ и касанию языками, к ее шее и груди. Каждый сантиметр тела Финли — совершенство.

— Думаешь это нормально? По идее, этой ночью я должна предаваться воспоминаниям, — спрашивает она.

— Нет. Ты должна быть просто счастливой.

Когда я вхожу в нее, она вонзает ногти мне в спину. Глаза Финли становятся все шире и шире, и хотя

обычно я зажмуриваюсь, представляя себе то, что хочу, сейчас я жажду видеть только ее, ловить каждое выражение ее лица. Она закрывает глаза, слегка запрокидывая голову и приоткрывая рот, и я целую ее в шею, вдыхая сладость мягкой кожи. Я не обращаю внимания на небольшое ощущение неловкости — сейчас оно не имеет значения.

Финли двигается вместе со мной, и я крепко сжимаю ее в объятиях; наши движения становятся все более быстрыми, а стоны все более громкими. Ее медовый голос с хриплыми нотками и то, как она стискивает мой член, подталкивает меня к краю.

— Финли, — говорю я на выдохе, — ты невероятна.

— Я почти... — шепчет она между стонами.

Кончиками пальцев она медленно скользит по моей груди, спускаясь ниже, заставляя вбиваться в нее со всей силой и наполнять ее теплом. Наши тела словно приклеены друг к другу, и разделяются только капельками пота. Мне хочется рассказать ей о своих чувствах, потому что мои ощущения не только на физическом уровне.

Глава 11

Финли

Замерзшее лицо и разгоряченное тело — не самый плохой вариант пробуждения в канун Рождества. Тепло груди Бэкса, прижатой к моей спине, и чувство безопасности, что дарят его объятия, приносят удовлетворение, которого я не испытывала уже много лет. Не хочу шевелиться больше. Никогда.

— Доброе утро, красавица, — шепчет Бэкс мне на ухо. — Сожалеешь?

— Нисколько, — отвечаю я.

— Ох, — говорит он, — а я вот немного сожалею.

Мгновенно поворачиваюсь и приподнимаюсь на локтях, испытывая смесь различных эмоций, а также четко осознавая, что проснулась голой рядом с потрясающим мужчиной.

— В смысле?

Его губы растягиваются в улыбке — белизна зубов контрастирует с темной утренней щетиной. Улыбка Бэкса заразительна, хоть я и не знаю, что он собирается сказать.

— Сожалею о том, что очень давно не бывал в папином магазине. И о том, что познакомился с тобой лишь вчера. — Он наклоняется и целует меня в лоб, царапая мой нос своей щетиной. — Надеюсь, ты не осознаешь, насколько это все безумно.

— Мне и не нужно это осознавать. Я и так поняла, что мы оба сумасшедшие. Но...

— Но что?

— Думаю, ты должен знать: кое в чем ты был прав.

Бэкс действительно был прав кое в чем.

— Эти слова я готов слушать бесконечно. Так в чем же я был прав?

Я тянусь вперед и целую уголки его губ, растянутых в широкой улыбке.

— У тебя просто потрясающая улыбка.

— А, так это ты меня вынудила, — тихонько смеется он.

— Улыбнуться?

— Я так давно этого не делал, — отвечает Бэкс, и его улыбка становится еще шире, — а ты заставила меня улыбнуться.

—

Ты должен улыбаться чаще, — говорю я и падаю обратно на кровать.

— Тогда мне нужно проводить с тобой больше времени.

Думаю, что не буду особо возражать, если только в один прекрасный момент все это не окажется сном. В жизни так не бывает. Не может такого быть, чтобы всего за один день в меня влюбился сексуальный красавец. Ну, по крайней мере, не в моей жизни.

Все выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой…

— Кстати, ты собираешься закрыть магазин отца, когда приведешь все в порядок? — спрашиваю я, перебирая пальцами бахрому на пледе. Не стоит впускать его в свое сердце, если Бэкс планирует вскоре уехать.

Он не отвечает. Просто лежит, глядя в потолок задумчивым взглядом.

— Я хотел. В смысле, собирался.

— Но? — Я надеюсь на это, но…

— Помимо потрясающей девушки, вчера в магазине я нашел еще кое-что, и задумался об этом.

— Что ты нашел? — спрашиваю я, приглаживая пальцами свои растрепанные волосы.

— Письмо отца.

— Где?

— Оно было в кассе под лотком с деньгами. Я искал ключи, и увидел конверт со своим именем.

— Ох.

— Я так долго избегал общения с отцом, Фин. Я думал, он ненавидит меня.

— Говорила же: у него не было ненависти к тебе. Ни у одного из твоих родителей ее не было. Что в письме?

— Не знаю.

— В смысле?

— Я имею в виду, одна только мысль о том, что он написал мне письмо, заставила меня взглянуть на все по-другому.

Бэкс похож на меня. А я — на него. За последние два года я взрастила в себе гигантское чувство вины, размышляя о том, что если бы мои родители и сестра выжили в том несчастном случае, то непременно бы возненавидели меня. Они винили бы меня так же, как я сама винила себя.

— Ты собираешься читать его или как?

Я бы отдала все на свете за письмо от родителей. Все, что угодно. Раньше я молила дать мне знак, что они не испытывают ко мне ненависти. Целый год, как безумная, умоляла об этом Бога. Но не получила никакого знамения.

— Можешь сама прочесть? — просит Бэкс, наклоняется и достает из сумки надорванный конверт.

— Да, конечно.

Я скрещиваю ноги, закутываюсь в одеяло и вынимаю из конверта лист, вернее, листы. Одного беглого взгляда достаточно, чтобы удивиться разительной разнице в почерке.

— Похоже… одно из них от твоей мамы.

Подняв взгляд от писем, я вижу боль в его глазах.

— От мамы? — выдыхает он.

Вновь опуская взгляд, я начинаю читать:

«Мой дорогой Бэкс.

Надеюсь, ты читаешь это письмо, будучи уже взрослым, умудренным опытом мужчиной, которым, уверена, станешь. Мы так недолго были вместе, и я знаю, какую боль причинила тебе. Знаю, почему тебя не было рядом. Я понимаю, ты был напуган. Мне тоже было страшно. И я не виню тебя, дорогой. Никогда не винила. Я боюсь только одного: что так и не смогу сказать, как сильно я тебя люблю, Бэкхэм…»