Снежная полночь

Райан Шэри Дж.

Я бросаю на Бэкса беглый взгляд и замечаю, как ходят его желваки.

— Бэкхэм? — удивленно спрашиваю я.

— Это мое полное имя, но все зовут меня Бэкс, — равнодушно отвечает он.

— Мне нравится имя Бэкхэм. — Я беру его за руку, переплетая наши пальцы. — Читать дальше?

— Да.

«Ты хороший сын, и, надеюсь, сможешь себя простить за то, о чем в один прекрасный день пожалеешь. Я прощаю тебя, потому что всегда знала: ты принимаешь все слишком

близко к сердцу, именно поэтому ты отдалился от меня во время моей болезни. Надеюсь, ты будешь жить полноценной жизнью и найдешь свою любовь. Полюбишь какую-нибудь девушку так же, как твой отец полюбил меня. Я желаю тебе этого, сынок.

С любовью, мама».

— Это все.

Бэкс шмыгает носом и несколько раз кивает головой, глядя в потолок. Его грудь тяжело вздымается, и мне хочется посоветовать ему не сдерживать своих чувств, но я не могу сказать этого даже себе. Он шумно выдыхает через рот и смотрит на меня.

— Можно взглянуть на другое письмо? Которое от папы.

Я передаю ему оба листа и наблюдаю, как он читает. Это неправильно, но я чувствую черную зависть и пытаюсь представить, о чем говорилось бы в письме, будь оно от мамы или от папы. Интересно, сказали бы они, что прощают меня? Или, может, о том, что это было предначертано, и все должно было случиться за два дня до Рождества — именно тогда, когда они собирались навестить свою эгоистку-дочь.

— Письмо отца один в один, как мамино, — говорит Бэкс, все еще не отрывая от него взгляда. — Он любил меня. И никогда не злился. Я по собственной глупости зря потратил столько времени, Финли.

— Ты можешь загладить перед ними свою вину, — говорю я ему, тут же задаваясь вопросом, а чем сама могу загладить вину перед собственной семьей.

— Как? — спрашивает он.

— Сохрани семейный бизнес. Управляй им так, как управлял бы твой отец. Каждый раз, открывая магазин, представляй его рядом, чтобы в конце знать, что он может гордиться тобой.

— Мои родители хотели жить полноценной жизнью. Хотели счастья. Простого счастья. Может, я смогу последовать собственному совету… хотя бы ради них.

Может, и я смогу сделать то же самое для своих родителей? Стать счастливой ради них. Быть человеком, которым они бы гордились. Жить с улыбкой.

— Давай одеваться, — наконец, говорит Бэкс. — Я вызову ремонтную бригаду, чтобы починить окно, и мы отправимся к тебе в общежитие и нормально отпразднуем Рождество. Там есть кухня?

— Да, этажом выше.

— Отлично.

Я надеваю штаны и через голову натягиваю рубашку. Бэкс тоже одевается и уходит на кухню, где складывает в сумку всякую всячину.

— Знаешь, чему меня научила мама незадолго до смерти? — неожиданно спрашивает он.

— Чему? — спрашиваю я с едва заметной улыбкой.

— Готовить из минимального набора продуктов. Денег у нас было немного, так что мама буквально из воздуха могла сотворить шедевр.

Моя мать была точно такой же — из ничего могла

сделать конфетку. Денег у нас хватало, но она не любила тратить их без необходимости. Мы никогда не испытывали нужды, просто мама предпочитала делать все своими руками и с… любовью.

Глава 12

Бэкс

Снегоуборочные машины справились с работой отвратительно, но нам удается преодолеть путь до общежития, не напоровшись на ветки и не потеряв в сугробах обувь. Думаю, в данной ситуации — это триумф. В общежитии тепло, и через час мне удается согреться.

Мы принимаем душ вместе, а потом еще несколько раз «согреваем» друг друга, после чего Финли ведет меня наверх, на кухню.

Здесь в углу стоит столик — прямо напротив огромного окна, открывающего взору снежный мир, в котором мы затеряны уже почти два дня.

— Загляни в холодильник и скажи, есть ли там вообще хоть что-то.

Финли открывает дверцу, наклонившись, оглядывает холодильник сверху донизу и вытаскивает полгаллона молока и масло. Проверив срок годности, она констатирует:

— Не просроченные. — После чего, открыв шкафчик, достает из него упаковку растворимого картофельного пюре и пару банок кукурузы.

— Ты ведь понимаешь, что это значит? — спрашиваю я.

— Что у нас на ужин пюре и кукуруза? — смеется она.

Я наклоняюсь и достаю из сумки банку тушенки.

— Нет. У нас пир!

— Ладно, я поняла, к чему ты клонишь. — Финли осматривает еще несколько шкафчиков и достает миски и ложки, а я вынимаю из сумки одноразовые тарелки, стаканчики и большую бутылку шампанского. — Мне нравится ход твоих мыслей, Бэкс. Или лучше называть тебя Бэкхэм?

— Можешь звать меня Бэкс, — смеюсь я. — На здоровье.

Я отодвигаю ее в сторону, и в течение ближайших двадцати минут Финли остается только смотреть, как я готовлю картошку с тушенкой.

После чего открываю бутылку шампанского и наполняю два маленьких стаканчика.

— Это будет самый странный Сочельник за всю твою жизнь, — говорю я Финли.

— Куда уж больше, — отвечает она с улыбкой.

Поставив сумку на край стола, я достаю скатерть, найденную в папиной квартире, а потом свечу.

— Здесь запрещено зажигать свечи.

Приподняв бровь, я смотрю на нее через плечо и чиркаю спичкой.

— Рождественский ужин подан, — говорю я, беру ее за руку и усаживаю на стул. — Присаживайся, — после чего выключаю свет и присоединяюсь к ней за столом.

— Солнце начинает садиться, — говорит Финли, пристально глядя в окно.

— Я такой романтик, — замечаю я, подмигивая ей.

— Ты быстро набираешь очки, Бэкс. Еще одно в твою пользу.

— Ты ведешь счет?

— Нет. Но если бы вела, у тебя была бы девятка, — говорит Финли с дразнящей улыбкой.

— Всего девять, да? — сую ложку пюре ей в рот. — Может, это увеличит мои шансы?