Снежная полночь
Шрифт:
— Я так понял, что твои родители умерли. Как это произошло? — решаю игнорировать ее правило «не задавать вопросов».
— Мы говорили. Никаких вопро...
— Да ладно, Фин, расскажи.
— Меня уже очень давно никто не называл так.
Я толкаю ее плечом и тяну назад, в магазин.
— Давай вернемся.
— Два года назад в этот же день, — начинает она.
Я останавливаюсь и смотрю на нее.
— Они умерли два года назад в этот же день?
Финли едва кивает, и я замечаю, как в тусклом
— Родители и сестра ехали навестить меня на Рождество. Потому что я сказала, что не приеду домой. У меня появился бойфренд, и мне хотелось провести время с ним. — Она коротко вдыхает, и затем выдыхает изо рта белое облачко пара. — Но они сказали, что Рождество без меня — не праздник, поэтому сначала полетели в Бостон, а потом на машине планировали добраться до Нью-Гэмпшира, чтобы сделать мне сюрприз.
Я сжимаю ее плечо, не зная, что еще можно сказать, кроме многозначительного «Ох...».
— В тот вечер была небольшая метель, и думаю, ты догадываешься, как уроженец Флориды, который видит снег впервые в жизни, мог вести машину. — Она мягко смеется, но это ужасный смех. Такой, который легко превращается в рыдания. — Мне позвонили в полночь. В такую же снежную, как сегодня. Они не доехали сюда. Слетели с дороги вместе с восемнадцатиколёсным большегрузом. Все погибли на месте. Моя семья погибла, потому что я была эгоисткой и отказалась поехать домой, чтобы с ними увидеться.
— Так вот почему ты здесь одна.
На ее губах появляется еще одна робкая улыбка.
— Я не одна.
Неважно, насколько это неправильно, но мне очень хочется вновь поцеловать Финли. Ее губы практически синие от холода, а слезы выглядят так, словно могут замерзнуть прямо на лице, если я не остановлю их. Я притягиваю ее к себе, мгновенно ощущая, как становится чуть теплее. Она приподнимается на носочки, молча сообщая, что думает о том же самом. Так что я прижимаюсь к ней губами, чувствуя, как тепло ее дыхания касается моего холодного лица. От Финли пахнет лавандой, а на вкус она напоминает вино — и это сочетание словно расслабляющий афродизиак.
Она немного отстраняется и смотрит на меня.
— Мне холодно.
— Давай согрею тебя, я горячий, — усмехаюсь я.
— О, да, Бэкс, ты горяч.
А вот теперь мне точно жарко.
Я тяну ее в помещение, заталкивая в тепло дурацкого магазина, который всегда ненавидел.
К тому времени, когда мне удается запереть дверь, Финли уже снимает угги и вешает пальто на один из стеллажей.
— У тебя можно одолжить штаны?
Ее джинсы намокли от снега, и она снова дрожит.
Я снимаю пальто и обувь, и мы поднимаемся в квартиру.
— Ага. У меня должно найтись что-то, что ты сможешь надеть.
Я беру для нее плед, который Финли сложила до того, как мы вышли наружу, и хватаю с дивана
— Просто отвернись, — говорит она в ответ.
— Ты такая властная, женщина.
— Тогда не поворачивайся.
Она это серьезно? Господи, рядом с ней я словно озабоченный подросток.
Я отворачиваюсь и скрещиваю руки на груди.
— Скажи, когда закончишь.
Я слышу, как ее штаны падают на пол, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не обернуться. Она сейчас, наверное, намеренно меня мучает. Это расплата за вопросы, которые она просила не задавать. Вот какие последствия. Ох уж эти женщины и их правила.
— Ладно, я все.
Развернувшись, я вижу, как Финли аккуратно складывает джинсы на один из стульев. Мои штаны на ней выглядят безразмерными, но в то же время это так мило.
— Устала?
— Ага. Это был тот еще денек.
Сбросив на пол декоративные подушки, я разбираю кровать.
— Можешь спать тут.
— А где будешь спать ты? — спрашивает Финли.
— Тут же, — с улыбкой указываю на кровать, готовый к тому, что она скажет мне пойти и утопиться.
Финли проходит мимо меня и забирается под одеяло.
— Ладно. Но сначала выключи свет.
— Просто хлопни, — смеюсь я.
— Серьезно?
Она вопросительно приподнимает брови, но после секундного колебания хлопает в ладоши, и комната погружается в темноту.
Затем я слышу ее смех.
— У тебя стоит «Клэппер»? (Примеч. Clapper — марка выключателя, реагирующего на звук).
— Нет. У Уилла.
— Меня это не удивляет, — вздыхает она, и я слышу ее улыбку.
Затем буквально слышу, как улыбка Финли исчезает, когда я позволяю своим джинсам упасть на пол. Снимаю рубашку и сажусь на край кровати. Интересно, была ли она серьезна, когда согласилась спать вместе в одной кровати? Но мне известно, что поспать в жестком деревянном кресле не удастся. В противном случае я обязательно попробовал бы вести себя как джентльмен.
Когда ложусь под одеяло, в комнате царит полнейшая тишина.
— Эй, ты там еще живая?
— Вроде бы, — говорит Финли. — Как думаешь, то, что происходит, это неправильно? Мы познакомились только этим утром, а уже лежим в одной постели.
— Не знаю. А, по-твоему, это правильно, что ты выбежала куда-то во время метели, из-за чего пострадала моя рука?
— Ты ведь никогда не позволишь мне забыть об этом, да?
— Никогда — слишком долго для человека, которого ты знаешь всего день. Думаю, нам просто стоит проверить, как долго продлится это «никогда».