Снежный Цветок и заветный веер
Шрифт:
Тем временем мы со Снежным Цветком тайно писали друг другу почти каждый день. Я раньше думала, что знаю о нушу все и что мужчины не могли ни под каким видом прикасаться к нашим посланиям. Но теперь, когда я жила в доме семейства Лу, где почти все мужчины знали мужское письмо, я поняла, что наша женская тайнопись не такой уж большой секрет. Затем до меня дошло, что мужчины в нашем уезде должны знать о нушу. Да и как не знать? Они носили знаки нушу на своих туфлях, вышитых нашими руками. Они видели, как мы делаем тканые послания на материи. Они слышали, как мы поем наши песни или похваляемся книгами третьего дня свадьбы. Просто мужчины считают наше письмо не стоящим их внимания.
Говорят, что у мужчин сердце из железа, а у женщин — из воды. Это видно и в мужском, и в женском письме. В мужском — более 50000 иероглифов,
Поскольку мужчины считали наши письма чем-то незначительным, они не обращали внимания на те послания, которые я отправляла или получала. С моей свекровью все было иначе. Мне приходилось действовать обходными путями. До сих пор она не требовала сообщать ей, кому я пишу, но уже в следующие несколько недель мы со Снежным Цветком изобрели новый вид почты. Для этого мы использовали Юнган, которая бегала от одной деревни к другой, нося наши письма, вышитые носовые платки и вытканные сообщения. Я любила сидеть у зарешеченного окна и наблюдать за тем, как она бежит. Так много раз я думала: «Я могла бы проделать этот путь сама!» Путь был недалеким, а мои ноги — достаточно сильными, чтобы проделать его, но у нас были правила на все случаи жизни. Даже если женщина могла пройти большое расстояние, ей не следовало показываться на дороге одной. Ей грозило похищение, но еще большей опасности подвергалась репутация женщины, если она не имела соответствующего сопровождения — мужа, сыновей, свахи или носильщиков. Я могла бы пойти к Снежному Цветку, но я никогда бы не рискнула сделать это.
Лилия,
Ты спрашиваешь о моей новой семье.
Мне очень повезло.
В моем родном доме нерадостно.
Нам с матерью приходится таиться день и ночь.
Наложницы, мои братья, мои сестры и слуги ушли отсюда.
Мой родной дом опустел.
Здесь у меня есть свекровь, свекор, муж и его младшие сестры.
Здесь нет наложниц и слуг.
Только я исполняю эти роли.
Я не возражаю против тяжелой работы.
Все, что мне необходимо было знать,
пришло от тебя, твоей сестры, твоей матери, твоей тети.
Но женщины в этой семье не похожи на твоих родных.
Они не любят вышивать.
Они не рассказывают историй.
Моя свекровь родилась в год крысы.
Можешь ли ты представить себе что-либо худшее
для того, кто родился в год лошади?
Крыса считает, что лошадь эгоистична и глупа, хотя я не такая.
Лошадь считает, что крыса хитра и слишком требовательна; она такая и есть.
Но она не бьет меня.
Она не кричит на меня, за исключением тех случаев,
когда принято кричать на новую невестку.
Слышала ли ты о моем отце и о моей матери?
Через несколько дней после того,
как я переехала в дом мужа, мама и папа продали остатки имущества.
Они взяли деньги и растворились в ночи.
Как нищие они не должны будут платить налоги и другие долги.
Но где они?
Я беспокоюсь о своей матери.
Жива ли она?
Или она уже в загробном мире?
Я не знаю.
Возможно, я никогда ее больше не увижу.
Кто бы мог подумать, что моя семья будет так несчастна?
Должно быть, они совершили дурные поступки в своих предыдущих жизнях.
Но если они делали это, почему плохо мне?
Слышишь ли ты что-нибудь, можешь ли рассказать мне?
А ты сама, ты счастлива?
Теперь, когда я узнала трагические новости о родителях Снежного Цветка, я начала внимательнее прислушиваться к домашним сплетням. От торговцев и разносчиков, которые странствовали по уезду, просочился слух, будто они видели родителей Снежного Цветка сидящими под деревом; те выпрашивали еду и были одеты в грязные лохмотья. Я часто думала о том, какой могущественной была когда-то семья моей лаотун, и о том, что чувствовала ее красивая мать, когда выходила замуж в семью императорского ученого. А теперь посмотрите, как низко она пала! Я боялась за нее и ее лилейные ноги. Без помощи
Что касается последнего вопроса моей лаотун — счастлива ли я? — я не знала, что ответить. Следовало ли мне написать о женщинах в моем новом доме? В нашей верхней комнате всегда находилось слишком много женщин, которые недолюбливали друг друга. Я была первой невесткой, но вскоре после того, как я перебралась жить в Тункоу, жена второго сына также приехала в дом. Она забеременела сразу же. Ей едва исполнилось восемнадцать, и она день и ночь плакала о своей семье. Она родила дочку, что огорчило мою свекровь и ухудшило общее положение. Я пыталась подружиться со Второй Невесткой, но она сидела в своем углу с чернилами и кисточкой и беспрестанно писала своей матери и своим названым сестрам, которые остались в ее родной деревне. Я могла бы написать Снежному Цветку о низких способах, при помощи которых Вторая Невестка пыталась произвести впечатление на госпожу Лу, постоянно делая перед ней коутоу, нашептывая подобострастные речи, ища ее расположения. Или о том, как три наложницы господина Лу без конца пререкались между собой; мелкая зависть терзала их души и лишала их аппетита. Однако я не осмеливалась доверить все это бумаге.
Могла ли я написать Снежному Цветку о моем муже? Думаю, что могла бы, но я не знала, что сказать о нем. Я редко видела его, а когда мне доводилось быть рядом, он обычно разговаривал с кем-то другим или был занят важным делом. Светлые часы суток он проводил, объезжая поля, наблюдая за строительными работами, а я в это время занималась вышиванием или другой работой в верхней комнате. Я прислуживала мужу во время завтрака и за обедом, стараясь держаться так же скромно и спокойно, как это делала Снежный Цветок, обслуживая мужчин в нашем доме. В этих случаях он со мной не разговаривал. Иногда он приходил в нашу комнату посмотреть на сына или заняться со мной постельными делами. Я решила, что мы похожи на все остальные супружеские пары — даже на Снежный Цветок с ее мужем, — поэтому не о чем было и писать.
Как я могла ответить на вопрос Снежного Цветка о моем счастье, когда причиной разлада в моей жизни была она сама?
«Я признаю, что ты многому научилась у Снежного Цветка, — сказала однажды моя свекровь, застав меня за письмом к моей лаотун, — и мы все благодарны ей за это. Но теперь она не живет в нашей деревне и не находится под защитой господина Лу. Она не может изменить свою судьбу, и ей не следует этого делать. Как тебе известно, у нас есть свод правил, которые относятся к войне и пограничным конфликтам. Когда женщина гостит в другой деревне, ей нельзя причинять вред даже в разгар кровной вражды, во время набегов и войн, потому что мы принадлежим как к деревням наших мужей, так и к своим родным деревням. Ты понимаешь, Лилия, что в качестве жен мы пользуемся защитой и покровительством с двух сторон. Но если что-нибудь случится с тобой в деревне Снежного Цветка, то любой шаг с нашей стороны может привести к мести и, возможно, к долгой междоусобице».
Я выслушивала объяснения госпожи Лу, но знала, что у нее было намного больше причин, чтобы возражать против моего общения со Снежным Цветком. Ее родная семья была опозорена, сама она вышла замуж за человека грязной профессии. Родные моего мужа просто не хотели, чтобы я зналась с нею.
«Судьба Снежного Цветка предопределена, — продолжала моя свекровь, уже ближе подбираясь к истине, — и она никоим образом не связана с твоей. Мы с Господином Лу благосклонно посмотрим на невестку, которая решится разорвать договор с особой, не являющейся теперь ее настоящей половинкой. Если тебе нужны подруги, я могу напомнить тебе о тех молодых женщинах из Тункоу, с которыми тебя познакомила».
«Я помню их. Спасибо», — пробормотала я беспомощно, а все внутри меня кричало от ужаса. Никогда, никогда, никогда!
«Они могли бы стать твоими назваными сестрами».
«Опять же, благодарю вас…»
«Тебе следует почитать за честь их приглашение».
«Я так и делаю».
«Я просто говорю, что ты должна вычеркнуть Снежный Цветок из своей жизни, — произнесла моя свекровь и закончила разговор одним из своих обычных замечаний, — я не хочу, чтобы воспоминания об этой несчастной девушке влияли на моего внука».