Снежный путь
Шрифт:
— Настя — не проститутка. И я возражал. Я предлагал нанять именно проститутку. Для неё это была бы обычная работа. У Насти же — тяжело больная мать. Неизлечимо. Только у нас её могут вылечить. Это и есть плата. Роджер и ближайшие его советники решили, что это будет более гуманно.
— А ты что по этому поводу думаешь?
— Я думаю, что это спекуляция на дочерней любви. Обоснованная, но нелицеприятная.
— «Когда в друзьях согласья нет…» И ваши же методы, друзья… И теперь я должен припасть каждому на шею и, захлёбываясь соплями, благодарить?
— Хорошо, что после Апокалипсиса никого не останется. — Неожиданно заявил Страж.
— Это
— Потому, что по нашему плану, тебе пришлось бы отправиться на «Мессию». Скорей всего, по завершении задания ты бы погиб. Сам теперь оцени — как смотрится твоё упорство с таких позиций.
— Почему я не удивляюсь? — Изогнул бровь Михаил. — Но ты сам сказал — никого не будет. Я тебя за язык не тянул.
— Но ты же спас Хаима и Сару?
— Забавно, правда? Чуть костьми не лёг, спасая искусственно созданные образы, а сейчас спокойно стою и смотрю, как нам всем остаются последние минуты…
На это Страж только покачал головой.
Михаил стоял на широкой дороге, заваленной искорёженными и обгоревшими автомобилями. Некоторые лежали на боку, некоторые вообще на крышах. Само полотно дороги было разбито, разорвано и краска, разделяющая полосы, полностью выгорела, оставив от себя только бледные тени. Вдали, в гари, дыме и копоти, в пляшущих языках пожарищ, угадывались разрушенные высотные дома, торчащие, как пеньки от сгнивших зубов.
А из звуков были только глухие удары по металлу. Михаил обернулся на эти звуки и увидел, что на одном из частично оплавленных автомобилей, с лопнувшими и сгоревшими колёсами, разбитыми стёклами и изувеченным корпусом, что лежал на боку, сидит человек и болтает ногами, пятками постукивая в днище, на котором обгорела даже грязь. После каждого удара с днища осыпалась копоть и падала вниз. На дороге уже образовалась небольшая её кучка. Михаил узнал человека и пошёл к нему.
— Привет, Руслан. — Сказал он, остановившись напротив человека, который сидел на машине и внимательно на него смотрел с момента его появления в этом месте. Где бы это место ни было.
— Привет, Миха. Как оно ничего?
— Вроде ничего. Но ты же вроде как умер?
— Разве? А с чего ты взял?
— Я видел, как тебя хоронили. Я провожал тебя в последний путь.
— Как трогательно. А с кем ты тогда сейчас разговариваешь?
— Со своим воображением получается.
— Вот те на те, хрен из-под кровати! — Руслан спрыгнул с машины и, подойдя к Михаилу, сильно ударил его под дых. Михаил сложился пополам, хватая ртом воздух. Руслан ухмыльнулся. — Какое, однако, у тебя жестокое воображение, правда?
— Больно, твою мать!
— Дык… так и планировалось как бы.
— Зачем? Боль я тоже могу представить.
— И правда что. — Руслан задумался. — Как бы тебе это подать…
— Что подать?
— Я не твоё воображение. Это факт. Но я и не жив. Тоже вроде как факт. Однако мы разговариваем. Вывод?
— Хочешь сказать, что я тоже умер?
— Догада! — Руслан расплылся в улыбке.
— Чушь!
— Отнюдь, друг мой. А это, понимаешь, — он обвёл рукой окружающее, — твой персональный ад. Практически точная копия того, что ты натворил. Только усовершенствованная. Этот город — бесконечен и впереди у тебя целая вечность, чтобы полностью насладиться своим достойным восхищения упорством.
— Я не верю в загробную жизнь.
— Как интересно. А ещё интересно, — Руслан с нечеловеческой силой толкнул автомобиль, на котором сидел, и тот с жутким скрежетом развернулся. Из дыры, где раньше было лобовое стекло, выпали два
— Этого не существует. Я сплю, брежу, галлюцинирую.
— Давай, давай. Прячься. Только скажи мне, чем отличается вечная галлюцинация от вечной реальности? А хочешь, я покажу тебе, где твои родные? Некоторые выглядят очень живописно. Например, один твой брат в момент удара находился в глубоком подземном тире. Он сгорел не от светового излучения, а от радиации. Долго мучился, бедный, но помер таки. Хочешь на него глянуть? То ещё зрелище.
— Если это мой ад, то и твой тоже, раз ты здесь?
— Не угадал. Я здесь турист. Пришёл посмотреть на того, благодаря кому моё передэзэ оказалось таким пустячковым грехом, что меня сразу перевели из чистилища прямиком в райские кущи. И это ещё я первый узнал. Скоро сюда прямо паломничество начнётся. Все захотят посмотреть на своего убийцу, на убийцу своих детей, матерей, отцов, сестёр, братьев, друзей. Возможно, даже сказать тебе чего-нибудь эдакого, ободряющего. Чтоб не скучал. Скоро узнают, подожди.
— Не верю, чёрт бы тебя побрал.
— Не поберёт. Такими, как я, он брезгует. Не интересно ему. А вот такие, как ты — совсем другое дело.
— Не верит он. — Раздался ещё один голос. — Может ты и в бога не веруешь?
Михаил обернулся и увидел Серёгу. Тоже погибшего своего друга.
— И ты, Брут?
— Он ещё шутит, ты видал? — Обратился Серёга к Руслану. И тут же они все вместе переместились. И оказались возле рухнувшей бетонной плиты, из-под которой торчали только обгоревшие ноги по щиколотку, всё вокруг было забрызгано почерневшей кровью. — Помнишь мою младшую сестрёнку? Полюбуйся на неё ещё раз.
Михаил упал на четвереньки, его вырвало прямо на чьи-то ещё останки.
— Так что, всё ещё не веришь? — Спросил Серёга.
— Нет! Нет!! Нет!! Не верю!!!
— А зря. — Философски спокойно заметил Руслан. — Самое время поверить.
— Не вижу необходимости. — Зло ответил Михаил, вставая.
— Ого! — Серёга усмехнулся. — Гордыня, не иначе.
— Никакой гордыни. — Ответил Михаил. — Великодушно оставляю сказки слабым и убогим. А себе не вижу необходимости навешивать на глаза шоры, какой бы безобразной и убогой не была правда, что смотрит мне в глаза. В темноте, знаете ли, можно и ноги переломать.
— Слабым и убогим… — Руслан откровенно насмехался. — Каков карась, а? Правду ему подавай. Так вот она твоя правда. Ты сейчас попал прямо в неё. Ухлопался с разбегу и по самые помидоры. Чего нос воротишь?
— А сбежать-то и некуда. — Поддакнул Серёга. — Вот я и говорю, что самое время.
— Вот я и говорю, — передразнил Михаил, — что вся ваша вера — побег. Уход от действительности. Зачем делать мир справедливым и красивым, когда есть боженька, верно? Он рассудит. Наградит, кого надо, и кого надо накажет. И всё будет тип-топ. Справедливо. Да я смеюсь вам в лицо. И тебе — ха-ха, и тебе — ха-ха. Если бы люди поменьше уповали на божков — жили бы гораздо лучше. Знай они, что там, за чертой, нет никакой-такой справедливости, что всё в их руках… Вместо этого — «бог простит», «бог рассудит», «бог накажет». И тут тебе и алчность, и зависть, и похоть, и остальное по списку. Зачем с ними бороться, если на всё про всё есть бог, и он воздаст? Только тем, кто погряз, наплевать и на вашего бога и на тех, кто смиренно идёт к нему с его словом.