Снова с тобой

Гудж Эйлин

Бронуин вздрогнула.

— О чем ты говоришь?

В душе Данте шла отчаянная борьба. Наконец он заговорил:

— Только пообещай, что никому не скажешь об этом, ладно? Потому что этого человека я боюсь. Когда на меня нападают в темном переулке, я знаю, как отбиться. Но этот тип… мне страшно, понимаешь?

Бронуин облизнула губы, сухие, как пережаренный тост.

— Мы говорим о том, о ком я думаю?

Данте кивнул и отхлебнул еще пива.

— Один из его людей предложил мне работу. Сказал, что мистеру В. нужна

моя помощь. Это никому не повредит, уверял он. Никто даже не узнает, что виноват я. А я послал его, отказался наотрез. Объяснил, что готов доставлять пакеты, но бить стекла в чужом доме — это не по мне. А он уставился на меня и заявил: «Такого босс не прощает. Об этом ты скоро пожалеешь».

— И что ты ответил? — затаив дыхание, выговорила Бронуин.

— Ничего. А вскоре меня арестовали. — Данте гневно встряхнул головой.

«Значит, я была права, — думала Бронуин. — Роберт — всем негодяям негодяй, такие попадаются нечасто». Внезапно ее пронзила пугающая мысль. А если ее сестре грозит опасность потерять не только ребенка? Вдруг на карту поставлена жизнь Ноэль? Она содрогнулась и сжала банку так крепко, что на ней остались вмятины от пальцев.

— Но если ты невиновен, какие доказательства тебе предъявили?

— Доказательства? — Данте презрительно скривил губы. — А зачем? Им просто нужен был козел отпущения. Всем и каждому известно, что этот болван Джуитт продался со всеми потрохами тому, о ком мы говорим. Не надо быть гением, чтобы понять это.

— Помощник шерифа — сообщник Роберта? — Происходящее вдруг показалось Бронуин дешевой мелодрамой, эпизодом из сериала «Диагноз — убийство». Она даже улыбнулась, но следующие слова Данте стерли улыбку с ее лица.

— Если Роберт прикажет, Джуитт убьет тебя и объявит, что произошел несчастный случай, — ровным деловитым тоном объяснил Данте. — Помнишь, ты просила у меня помощи? Я испугался не полиции, а того, что он сделает с нами, если поймает. — Он обернулся и крепко взял ее за локоть. — Обещай, что ты и близко не подойдешь к его офису. Поклянись мне, Брон!

— Хорошо, клянусь. — Забота Данте вызвала у нее тайный трепет. Но сама Бронуин уже успела прийти к тому же выводу: в одиночку пытаться проникнуть в офис Роберта — безумие.

— Я серьезно. Ты можешь погибнуть.

Бронуин склонила голову набок и прищурилась.

— А ведь ты что-то знаешь. Не только то, что он подсылает своих бандитов бить стекла в папиной редакции. — Бронуин вдруг заволновалась. Возможно, у нее появится козырь получше, чем бумаги из сейфа.

Данте отпустил ее локоть, на котором остались отпечатки глубоко вдавившихся пальцев.

— Поверь, я хотел бы хоть что-нибудь знать. Но он чертовски осторожен. Можешь не сомневаться: вчера ночью его вообще не было в городе, не то что возле редакции.

— Но почему ты решил, что шериф — его сообщник?

— Во-первых, рассчитал время. — Данте взял с журнального стола сигареты.

Пока он прикуривал, Бронуин заметила, что у него дрожат руки. — В полицию позвонили в пять утра. А патрульные машины приехали в редакцию только в половине шестого. Спрашивается, где они болтались целых полчаса?

— Папа говорит, что они были на другом конце города.

— Все пять патрульных машин оказались в одном месте в одно и то же время? Удачное совпадение. — Презрительно фыркнув, Данте выпустил изо рта струю дыма. — Зато виновника полицейские нашли почти мгновенно!

— Если ты говоришь правду, — отозвалась Бронуин, продолжая сомневаться, — если шериф действительно подкуплен, значит, Роберту может сойти с рук даже…

— Убийство, — закончил за нее Данте.

Кровь отхлынула от лица Бронуин. Холодок пополз по ее телу, руки покрылись мелкими, как песчинки, мурашками.

— О Господи! Ты серьезно?

— Как никогда.

— А моя сестра? А если он… решит избавиться от нее? — Бронуин задрожала и обхватила себя руками. — Боже мой, Данте… вот теперь мне действительно страшно.

Когда он обнял ее за талию и привлек к себе, Бронуин не стала сопротивляться. От Данте пахло потом, но она не обращала на запах ни малейшего внимания. Как ни странно, она по-прежнему доверяла ему, хотя он провел все утро в тюрьме. Бронуин прижалась к нему. Их близость пробудила в ней странные, волнующие ощущения — так бывало с ней, когда она голышом купалась в озере по ночам.

Данте вдавил сигарету в пепельницу, рассыпая алые искры, и вдруг впился в губы Бронуин — изо всех сил, лаская ее языком так, что она ощутила твердость его зубов. Данте впервые целовал ее так жадно, словно считал все, что до сих пор было между ними, разминкой, подготовкой к сегодняшнему дню.

Бронуин не успела опомниться, как очутилась лежащей на диване. Несколько минут они целовались, пока кожа вокруг губ Бронуин не начала саднить от колючей щетины. Между ее ног что-то пульсировало, будто туда проникла теплая ладонь. «Остановись!» — приказала она себе. Если отец узнает… в лучшем случае он сразу забудет о разбитых окнах. А Данте снова попадет в тюрьму, несмотря на освобождение под залог. Его посадят если не за вандализм, то за совращение несовершеннолетней.

Но остановиться Бронуин просто не могла. И не хотела.

Только когда Данте начал снимать с нее тенниску, Бронуин зашевелилась и отстранила его.

— А твои соседи? — задыхаясь, спросила она и одернула тенниску.

— При чем тут они? — Данте положил голову к ней на колени.

— Кто-нибудь из них может прийти в любую минуту.

— А, вот ты о чем! Тогда мы просто перейдем в спальню.

— Но там мы точно будем…

— Трахаться? — Он лукаво усмехнулся.

— Значит, вот что это такое для тебя? Просто… секс? — Бронуин разозлилась, почувствовала себя обманутой, но возбуждение не утихало.