Снова с тобой
Шрифт:
Ей снова было шестнадцать, и они с Норри отправляются пошататься.
Да, именно по этой причине дрожь возбуждения бежала вниз по спине, от предвкушения сжимало грудь. Это было забытое чувство юности и свободы.
– Готова? – спросил он.
Октавия кивнула. Под ложечкой засосало.
– Готова.
Еще одна усмешка, и он протянул ей руку:
– Ну, тогда тронулись.
Не в силах удержаться, Октавия засмеялась, ухватилась за него и позволила этой теплой сильной руке вывести ее из гостиной, провести по коридору, миновать
Их ожидала пыльная черная карета.
– Я нанял экипаж, чтобы никто не смог опознать твой.
– А где твоя карета? – Октавия залезла внутрь. Там воняло табаком и плесенью.
Норт насмешливо фыркнул:
– У меня нет своей. – И стукнул в потолок, чтобы кучер трогал.
Карета двинулась, а Октавия удивленно захлопала глазами. У него нет собственного экипажа?
– Почему, интересно? Он скорчил гримасу.
– А зачем? Туда, куда нужно, я добираюсь пешком. Если не пешком, то верхом. Карета будет только пылиться.
Что-то он не похож на охотника за приданым, с удовольствием подумала она. Надо будет потом передать его слова Беатрис.
– Куда мы едем?
– Это сюрприз. Ты ведь все еще любишь сюрпризы?
– Да, люблю! Я изменилась не так сильно, как ты думаешь, Норри Шеффилд.
Свет время от времени падал ему на лицо, когда в окне проплывали уличные фонари. Он улыбался. Глаза светились радостью и чем-то еще. Может, предвкушением?
– Немного погодя мы все узнаем. Через какой-нибудь час, надеюсь, станет понятно – ты по-прежнему моя любимая девочка или нет?
Октавия вскинула брови. Экий нахал!
– Девочка? Все девочки выросли, дружок. – И кем они стали, женщинами или леди? Она нахмурилась.
Так кто же она теперь – леди или женщина? Или и то и другое? Ему не терпелось получить ответ на этот вопрос.
Девочка, которую он знал когда-то – и любил! – должна была вырасти в прекрасную женщину. Такую, какая сейчас сидела напротив него. Но была и другая Октавия, которая за двенадцать лет стала леди. Возможно, что женщина и леди в ней полностью сочетаются, но ему такого еще не встречалось. Когда-то Норт сам изо всех сил старался превратиться в джентльмена. В конце концов он понял, каким человеком ему хочется стать. И вовсе не джентльменом. Так кем же на самом деле является Октавия? Леди, которую пытается из себя изобразить, или просто женщиной, которую ему хотелось в ней увидеть?
А вдруг она вообще ни то ни другое, а что-то третье?
Этот вечер он задумал из чисто эгоистических соображений. Ему захотелось провести время с Октавией, со своей Октавией. Ему нужно было вновь узнать ее – ее настоящую. Норту показалось, что она по-прежнему считает его романтичным, наивным мальчишкой, а он уже давно не был таким. И никогда не будет. Получать то, что ему хотелось, стало привычкой. Теперь с привычкой пришлось распрощаться. Иначе Черная Салли была бы сейчас жива, а Харкера заперли в Ньюгейтской тюрьме.
Сегодня Харкер отошел
Если бы только Спинтон знал… Но он никогда не узнает.
– Ты скажешь мне наконец, куда мы едем? – Пять минут прошло, как они уселись в карету, а она уже задает вопросы, словно ребенок, которому обязательно нужно узнать, где закончится долгое путешествие.
Норт рассмеялся в ответ. Она казалась такой юной.
– Не сейчас. Позже.
Вечеринка проходила на Хафмун-стрит, в доме старого друга. Норт все организовал бы у себя, если бы не знал, как трудно будет избавиться от гостей, когда это вдруг потребуется. А так, если Октавии захочется уехать или они решат отправиться куда-нибудь еще, об остальных можно будет не беспокоиться.
Сверкая глазами, полными любопытства, Октавия повернулась к нему:
– Там будут танцы?
Он утвердительно кивнул:
– Полагаю, будут.
– А выпивка?
– Можешь не сомневаться.
– А музыка, смех, разговоры о чем-нибудь интересном? Норт погладил подбородок. Нужно было побриться загодя.
– Да, да и да. Теперь довольна?
– О да! – Она настолько разошлась, что даже захлопала в ладоши, милое создание. – Ты не можешь представить, как давно я по-настоящему не веселилась. Мы повеселимся сегодня, как ты думаешь, Норри?
Боже праведный, что за жизнь у нее в этой башне из слоновой кости? В выражении лица и в голосе было столько надежды, что сердце оборвалось.
– Постараюсь, чтобы все получилось как надо.
Она одарила его улыбкой, от которой стало светло вокруг.
– У тебя это получится. Как нам с тобой было хорошо! Помнишь то время?
– Да. – До боли ярко. Он помнил, что значит быть молодым, счастливым, свободным. Помнил состояние влюбленности. И хотя минуло много лети он стал опытным и циничным, в тишине словно прозвучал отголосок того времени. И хотя в карете висел табачный дух, она знавала лучшие дни и была недостойной графини, они с Октавией были одеты совсем не по моде, но для Норта это был самый лучший вечер за последние, одиннадцать или двенадцать лет.
Вздохнув, Октавия откинулась на пыльные подушки.
– Я скучаю по тем временам. А ты когда-нибудь вспоминаешь о них?
– Я скучаю о хорошем.
– А я не помню ничего плохого, – живо откликнулась она.
Он удивленно поднял брови:
– А как насчет Джонси, который пытался приударить за тобой?
Она расхохоталась:
– Он зажег так много свечей в гостиной, что чуть не спалил себе панталоны. – Смех стих, сменившись грустной улыбкой. – Бедный Джонси, если бы я не знала, что он уже умер, я бы подумала, что это он пишет мне письма.