Снова с тобой
Шрифт:
Норт тоже засмеялся, вспомнив старика, который вообразил себя ловеласом.
– Он был хорошим человеком. – Не то что большинство из тех, кто околачивался вокруг Ковент-Гардена. Но Норт ничего не стал ей говорить. Октавия и сама знала. Она видела, как мать меняет любовников, как некоторые из них издеваются над ней. Кое-кто подкатывался с предложениями и к Октавии, но ей как-то удавалось отвертеться. Мать всегда вставала на ее защиту, но потом она умерла.
В ту ночь Октавия примчалась к нему, зная наперед, куда повернет ее жизнь. Она сама сообщила, что отказалась
Грязный аристократишка. Это были ее собственные слова. А теперь она одна из них.
Они еще поговорили о прошлом, о людях, которых оба знали. Она удивила Норта своими познаниями. Значит, по-прежнему общается кое с кем. Странно. Ему-то казалось, что она вычеркнула из жизни и тот период, и всех людей, связанных с ним.
Карета стала замедлять ход. Не дожидаясь остановки, Октавия прильнула к грязному окну и вгляделась в темноту.
– Мы в Ковент-Гардене. – Октавия удивленно повернулась к Норту. – На Хафмун-стрит.
Распахнув дверцу, Норт спустился и протянул ей руку:
– Пошли.
Октавия оглядела знакомую улицу.
– Это же дом Маргарет. Значит, помнит.
– Верно. Зайдем?
– Сто лет не видела Маргарет. – Господи, Октавия собирается расплакаться? Вид у нее был именно такой.
– Если не хочешь, тогда…
– Нет! – Она крепко стиснула его руку. – Мне очень хочется!
Норт поднялся по низким ступеням к двери и постучал. Возможно, он сделал ошибку, приведя Октавию сюда. Возможно, прошло слишком много времени. Возможно, у них нет ничего, кроме прошлого.
Может, не так уж много осталось от его прежней Октавии.
Она была изумительна!
Прислонясь к стене, Норт наблюдал, как Октавия под звуки оркестрика крутила рил [5] с очередным кавалером.
В какой-то момент вечеринки – после нескольких стаканов пунша – волосы у Октавии растрепались, несколько прядей упало на лицо. В конце концов пучок развалился, и она выдернула шпильки, закинув за спину роскошную гриву волос.
На щеках заиграл яркий румянец. Вот теперь Октавия была довольна. Нет, теперь она была счастлива. От этого и Норт чувствовал себя счастливым, счастливее, чем когда-либо.
5
Рил (reel) – быстрый шотландский танец.
Что скажет обо всем этом Уин? А Девлин? Уин – наверняка что-нибудь ядовитое. Девлин, который недавно женился, пока верит, что добрая женщина – лучший источник счастья для любого мужчины.
Октавия – добрая женщина, в этом не было никакого сомнения. Она лихо отплясывала, а Норт пытался найти хоть какой-нибудь намек на то, что она леди. И не находил. Она была так похожа на ту Ви, которая осталась у него в памяти.
Но Октавия уже не та девочка, да и он уже не мальчик.
Октавия стала еще красивее, чем была. Красивее, чем в ту ночь, когда он отдал ей свое сердце, свою душу, свою невинность. Отдал в обмен на нее. И сейчас на сердце было так легко, так мирно, что можно было спокойно представить, что в нем сохранилась какая-то капелька той невинности. Всего лишь капелька, которой было недостаточно, чтобы испытывать беспокойство, недостаточно, чтобы испытывать боль.
Стоять и наблюдать за Октавией было настоящим удовольствием, но – черт возьми! – ночь неизбежно кончится, и ее придется везти назад в Мейфэр. Норт не сомневался, что рано или поздно найдет того, кто пишет проклятые письма, и тогда у них не будет повода встречаться.
Почему же он подпирает стену, а какие-то ушлые парни танцуют с ней?
Опустошив стакан с пуншем, Норт оставил его на ближнем столе и вышел на середину, где Октавия отплясывала со своим молодым ухажером.
– Моя очередь, Позенби, – сообщил он молодому человеку. Улыбнувшись, Позенби поклонился Октавии и отправился искать другую партнершу.
– Норри! – Октавия обняла Норта.
– Все, больше никакого пунша, – предупредил он, высвобождаясь из ее рук.
Она усмехнулась:
– Думаешь, я перебрала? Ты не прав. Я выпила ровно столько, сколько нужно.
– Нужно для чего?
– Чтобы было весело и чтобы не думать о завтрашнем дне! – Она схватила его за руки. – Давай потанцуем.
– С удовольствием.
Музыканты играли стройно и с деревенским усердием. Некоторые мелодии оказались шотландскими. Норт вспомнил, как их пела ему мать. Последний раз он танцевал под такую музыку ужасно давно.
– Тебе здесь нравится? – спросил он и закружил Октавию на месте.
Октавия ахнула и расхохоталась:
– Безумно, спасибо тебе!
Ответ обрадовал его больше, чем он ожидал.
– Не за что.
– Нет, есть за что. – Ее улыбка померкла. – Это все благодаря тебе. Если бы не ты, я сейчас мучилась бы на каком-нибудь балу, слушая, как дамы сплетничают друг о друге.
Подхватив Ви за талию, он понесся с ней по кругу, набирая темп.
– Какие ужасы ты говоришь.
– Да, да, так и есть. Не то что здесь. Спинтону тут не понравилось бы.
– Наверное.
– А я обожаю такие вечера. И тебя обожаю. Уже целую жизнь.
– И я. – Интересно, поняла ли она, как глубоко тронула его этими словами? Вряд ли, иначе поостереглась бы так говорить.
– Я увидела столько старых друзей. Даже не верится. Это ты устроил для меня такой праздник?
Можно было соврать, но какой смысл? Ему ничего не нужно, только увидеть ее улыбку.
– Да, я.
Ее улыбка блеснула, как путеводная звезда в ночи.
– Спасибо! – Освободившись из его рук, Октавия кинулась ему на шею. Норт засмеялся и, подхватив ее за талию, поднял в воздух и закружил, словно Октавия была не тяжелее ребенка.