Снова в дураках
Шрифт:
– Фелтон не старик! Как ты смеешь говорить такие вещи?
– Но его действия говорят об обратном, - проворчал Тобиас.
– Он выглядит, по крайней мере, лет на сорок.
– Ему ровно тридцать два, - сообщила Женевьева.
Тобиас обернулся и, прислонясь к дверному проему, наблюдал за безуспешными попытками Женевьевы справиться со своими восхитительными локонами, разметавшимися в полном беспорядке и никак не желавшими укладываться в аккуратный узел на затылке.
– Должна же быть какая-то причина, заставляющая его так усердно прилизывать свои волосы, - злорадно заметил
– Похоже, он скрывает лысеющий затылок.
– Да, ты ревнуешь!
– воскликнула Женевьева, бросив на него сердитый взгляд.
– Только не к нему, - парировал Тобиас.
– Если ты помнишь, я тебя поимел.
– Ты невероятно грубый... пошлый мерзавец!
– истерично взвизгнула Женевьева, внезапно бросаясь к нему и с силой ударяя кулаком в грудь.
Тобиас наблюдал, как Женевьева продолжает колотить его, а ее волосы, выбившиеся из узла, свободным потоком струятся по плечам, и понял, что она - вечный источник его желания, которому не суждено иссякнуть.
– Женевьева, - сказал он, хватая ее за руки, чтобы ей пришлось его выслушать. Она продолжала извиваться, пытаясь вырваться, в ее глазах блестели слезы.
– Прости меня.
– Что?
– Прости меня, - повторил он, и каждой клеточкой своего сердца он хотел именно этого.
– Мы не должны были заниматься любовью. Ты имела полное право выйти замуж за Фелтона.
Она остановилась и подозрительно взглянула на него. Той боли, что затаилась в этих зеленовато-серых глазах, было достаточно, чтобы взреветь от гнева. Но он лишь стоял, держа ее тонкие запястья в своих огромных ручищах.
– Это не только твоя вина. Я могла тебя остановить.
Боль в ее голосе была подобна кинжалу. Он не мог этого вынести.
– Он не достоин тебя, Женевьева!
– Эта правда разрывала ему грудь.
– Не говори мне о его сомнительных деловых операциях, - устало произнесла она, отворачиваясь от него. Он позволил ей отойти, не протестуя.
– В течение шести лет я была замужем за одним из самых алчных мужчин во всей Англии. И теперь я прекрасно могу распознать любую противозаконную деятельность. Иногда Фелтон может отойти в сторону от буквы закона, но он никогда не опускается до по-настоящему низких методов.
И это было действительно так.
– Но он тебя не хочет.
Женевьева рассмеялась, но смех вышел невеселым.
– Теперь-то уж, конечно, не захочет.
– Я знаю, что говорю, - в отчаянии воскликнул Тобиас. Понимание того, что он допустил наихудшую ошибку в своей жизни, медленно заполняло его мысли. Лишив Женевьеву возможности самой сделать выбор между ним и Фелтоном, он сам разрушил их будущий брак. Теперь, даже выйдя за него замуж, она всегда в самом дальнем уголке своего сердца будет тосковать по этому прилизанному ублюдку. Страх сделал его голос резким.
– Я могу тебе показать, - предложил он.
– Что это значит? Что ты мне можешь показать?
Женевьева повернулась спиной к Тобиасу и оперлась о дверной проем. Изгиб ее шеи, едва видный из-под узла волос, заставил его ощутить внезапный прилив желания. Там, за ней, все еще шел дождь, но мелкий и слабый. Мальчишки разбежались по домам, на огромной
Он не пытался коснуться ее.
– Я могу продемонстрировать тебе, очень ясно продемонстрировать, что Фелтон не любит тебя так, как ты того ожидаешь.
– Как? Доказав мне, что у него есть любовница?
– спросила она, не потрудившись посмотреть на Тобиаса.
– Это не важно.
– Что это значит - это не важно?
– взревел Тобиас, разворачивая ее к себе лицом.
– Ты не против иметь мужа, у которого будет любовница? И даже в нашем браке? Мы поженимся, и каждый четверг я смогу проводить ночь с милой маленькой французской распутницей, а ты не разразишься проклятьями? Ты это хотела мне сказать?
Женевьева сузила глаза.
– Если ты уйдешь к некой милой французской распутнице, я совершенно уверена, что смогу развлечься и без тебя!
– парировала она.
Тобиас открыл было рот, чтобы взреветь от негодования, но передумал.
– Ты не ответила на мой вопрос. Хочешь ли ты убедиться, что Фелтон не испытывает к тебе надлежащих чувств?
– Он их испытывает, но теперь это не имеет значения, - Женевьева упорно продолжала придерживаться своего мнения.
– Просто он не выражает их столь же бурно, как ты. Он - джентльмен.
– Так мы попробуем в этом убедиться или нет?
– настаивал Тобиас.
Женевьева прикусила губу. Тобиас явно разгневан, хотя с какой стати он должен сердиться, ведь это она потеряла своего fianc'e [21] , разве нет?
[21]
fianc'e – (франц.) жених
– Я могу доказать тебе, что твоему так называемому джентльмену нет до тебя никакого дела, - отрывисто заявил он.
– Прекрасно, - резко ответила Женевьева.
– Отлично! Показывай. Сможешь доказать это сегодня вечером?
– Пожалуй, сегодня проблематично, ведь Фелтон собирается провести вечер с тобой, - ответил Тобиас, пожимая плечами.
– Почему бы не договориться на завтра, например, днем в моей гостинице?
– Он осмотрел балаган.
– Очень сожалею, но наш поросенок не сможет к нам присоединиться, поскольку спасся бегством, пока мы были заняты другими делами.
Женевьева также огляделась.
– О, нет! Что он будет есть?
– Он - свинья, - сказал Тобиас.
– Он что-нибудь найдет. Так мы идем? Кажется, дождь почти кончился.
Они обошли площадь. Поросенка нигде не было видно. Ботинки Женевьевы пришли в негодность. Все одно к одному, решила Женевьева - вся ее жизнь разрушена. Изящные, красивые ботиночки погибли, жизнь загублена, и теперь она выходит замуж за огромную грубую скотину вместо изысканного, искушенного Фелтона.
К счастью, ветер продолжал раскачивать дубовые деревья, щедро разбрызгивая вокруг остатки дождя. Теплые капли слез смешались на лице Женевьевы с холодной водой, но вряд ли кому-то удалось бы это понять.