Сны из пластилина
Шрифт:
– Понял, профессор, – ответил тот и удалился.
Для Яна озвученное поручение не составляло никакого труда, ибо он действительно понимал, что именно профессор имеет в виду под «важными делами». День обещал быть напряженным в плане коммуникаций; еще бы! ведь профессор зачеркнул половину запланированных мероприятий и поездок, среди которых были и те, участие в которых были подтверждены им задолго до сегодняшнего дня.
Войдя к себе в кабинет, который соседствовал с кабинетом профессора, но до которого все же нужно было дойти из-за замысловатого архитектурного решения сделать коридор, соединяющий их, буквой «П», он уже обдумывал, как и кому сообщит отказы профессора от участия в тех или иных мероприятиях. Отменить или отказать – лишь полдела, он это знал по опыту, вторая половина – стойко выслушивать просьбы и жалобы организаторов, коллег профессора, либо настаивающих на его участии, либо просто недоумевающих. Но это
Долго рассматривал жирно обведенное профессором мероприятие на только что исчерченном листе; сегодня же нужно связаться с госпожой фон Армгард. Мысленно готовился к этому. Он, разумеется, свяжется с ее ассистентом, но бывало, что она потом звонила ему за уточнениями или объяснениями, и тогда Ян безнадежно терялся: ее спокойный, но властный голос в трубке сковывал его члены, отчего он лихорадочно бормотал что-то несуразное в ответ. Да и не нравилась она ему, но не по определенной причине, а просто потому что профессор недолюбливал эту особу. Ян был так интегрирован в профессиональную жизнь своего шефа, как работой, так и эмоционально, что любовь или нелюбовь профессора к тому или иному человеку синхронно передавалась и ему; градус любви или нелюбви был, разумеется, ниже, но все же. Фон Армгард тоже не помогала делу: она, как казалось Яну, не особо жаловала профессора, пусть и неизменно выказывала ему должное уважение и почтение; в ее отношении местами проглядывались нотки снисходительности, что так бесили Магнуса. Со слов последнего – та его просто ненавидела, и в разговорах с Яном он порой называл ее «бестия», причем в его устах это было и ругательством, и восхищением, в зависимости от ситуации; пусть и недолюбливал он ее, но уважал безмерно, ибо госпожу фон Армгард невозможно было не уважать.
Итак, связаться с ней нужно в первую очередь. Непременно. Это важно. Это – важное дело!
* * *
Вернувшись домой после почти месячного отпуска, Айгуль чувствовала себя отдохнувшей и полной сил. Они ей были нужны, ибо предстоящие месяцы обещали быть интенсивными в плане работы.
Она работала в Департаменте социальной интеграции Министерства социального развития, в компетенцию которого входил целый ряд задач, начиная с вопросов национальных и сексуальных меньшинств, социально изолированных групп, и заканчивая гендерными вопросами. Она курировала пилотный проект по гендерной корректировке, задачей которого было массово вовлечь представителей мужского пола в политическую жизнь общества, куда они не особо стремились. Предрассудки были сильны: власть и политическая жизнь испокон веков считались епархией женщин. Правительство, пристыженное отсталостью страны в этом аспекте, вечно барахтающейся в середине второй сотни стран в рейтинге по гендерному равноправию, нынче было настроено решительно в изменении ситуации в стране.
Одной из рассматриваемых инициатив было предоставление гарантированной квоты мужчинам на занятие мест в законодательных органах, абсолютное большинство в которых занимали и занимают женщины. Во многих странах данный метод был использован в той или иной форме и продемонстрировал свою состоятельность: пусть не сразу, но со временем, она побудила мужчин выдвигать свои кандидатуры и быть более активными в этом плане. Простая агитация и информационная работа по призыву мужчин, используемая на протяжении последних лет, не дала желаемых результатов. Мужская половина по-прежнему сторонилась политики, как нечто недосягаемое, также обделяла вниманием и науку с искусством, предпочитая более «приземленные» профессии. Так уж сложилось.
Айгуль не сразу оказалась здесь. Путь сюда был тернист, мечты были другие.
С юных лет она обнаружила в себе склонность и интерес к гуманитарным наукам, побудившем ее впоследствии пойти получать юридическое образование. В университете ее заинтересовала сфера защиты публичных интересов, а именно служба государственного обвинения, куда, по получении высшего образования, ей без труда удалось попасть и проработать некоторое время. Карьера обещала быть и обещала не заставить себя долго ждать. Но это продолжалось до определенного времени, точнее до одного уголовного дела, которое поставило крест на ее карьере.
Со временем, оглядываясь назад, она видела, что именно то дело послужило своего рода отправной точкой, – поворотом, приведшим ее, пусть не прямо, туда, где она была сейчас. Даже много лет спустя воспоминания о том случае угнетали ее, вводя в задумчивое и тревожное
С отличием окончив юридический факультет по специальности «правосудие», она успешно прошла конкурс на работу в Департамент защиты государственных интересов и публичного порядка. Будучи младшим сотрудником, она большую часть времени, как и подобает начинающим, работала с архивами в отделе кодификации. Позже, ее перевели в интересовавший ее Отдел государственного обвинения, где она поначалу работала секретарем. Однажды заменив приболевшую помощницу одного известного государственного обвинителя и продемонстрировав эффективность, расторопность и пытливость ума по тому делу, она, по ходатайству самого же государственного обвинителя – глубоко почитаемой Акмарал Гульден, была принята на младшую должность государственного обвинения, по сути, являвшихся помощниками государственных обвинителей. Благодаря своей работоспособности и личным качествам ей кулуарно пророчили быстрое продвижение по карьерной лестнице; она и сама это чувствовала. Проработав чуть больше года, она уже самостоятельно, от А до Я готовила дела государственного обвинения, зачастую принимаемые в работу государственными обвинителями без существенных доработок. Дошло до того, что сами обвинители желали, чтобы именно она была у них помощником по тому или иному делу, используя для этого все приемы бюрократической машины. Но она об этом не знала. Лично ей было очень интересно работать у все того же обвинителя госпожи Гульден, дела которой отличались сложностью и, зачастую, вызывали большой интерес общественности в силу скандальной составляющей того или иного дела.
Одним из таких дел было дело об изнасиловании гражданки Анели Оксановой. На скамье подсудимых был гражданин Серик Махаббат.
Это дело, как собственно любое дело об изнасиловании, вызвало немалый резонанс в городе. Убийства, грабежи, кражи, разного рода мошенничества и прочие преступления случались нередко, но не изнасилования. Это преступление считалось особенно омерзительным, вызывая, помимо общего человеческого негодования, порождаемого любым преступлением, еще и глубокое презрение к насильнику, осквернившему женщину. Причем для большинства было не важно, какой именно вид насилия над женщиной имел место: будь то применение мужчиной физической силы для совокупления с женщиной, против ее воли, являвшейся самой тяжкой формой данного состава преступления, или совокупление с женщиной, находившейся в состоянии алкогольного или иного опьянения, пусть и с ее согласия, но когда уровень ее опьянения настолько высок, что ставит под сомнение саму способность дать осознанное согласие, или совокупление с женщиной без использования противозачаточных средств без ее ведома, или половой акт, пусть и начатый с ее согласия, но продолжившийся, несмотря на желание женщины прервать его, пусть хоть и в самую последнюю секунду; были еще и другие вариации. Все это считалось изнасилованием в контексте уголовного права. И если юридически подкованные люди и понимали, что в этом смысле насильник насильнику рознь, то простой люд клеймил всех одинаково.
И почти ни одно подобное дело не обходилось без пристального внимания средств массовой информации. Ярые представители радикально настроенных консервативных политических женских групп и партий были тоже тут как тут, и в большом количестве, словно грибы после дождя. Они не упускали ни одного такого случая, чтобы во всю не протрубить про некую природную темноту и варварскую наклонность мужчин, коль некоторые из них прибегают, как и многие животные или первобытные люди, к использованию физической силы для совокупления с женщиной, и прочее в этом же духе.
Подсудимый обвинялся в том, что во время полового акта с гражданкой Оксановой не использовал противозачаточное средство, воспользовавшись невнимательностью потерпевшей, вызванной легкой степенью опьянения. Потерпевшая подтвердила, что секс был по обоюдному согласию и что половых актов было два. И если в первый раз она видела, что он использовал презерватив, то во время второго акта не обратила на это внимание, просто сказав, чтобы он обязательно надел его. Направляясь же в туалет после, она, к своему удивлению, обнаружила на полу лишь один использованный презерватив. В общем, выходило, что у обвиняемого был только один презерватив, и за неимением второго, он совершил повторный акт без него, обманув потерпевшую.
Айгуль провела безукоризненную подготовку обвинительного дела, что, вкупе с опытом госпожи Гульден и результатами соответствующих экспертиз, просто не оставило никаких шансов адвокату подсудимого, разнеся ее позицию в пух и прах. Сам подсудимый выступал мало, выглядел отрешенным, подавленным и все время молчал, опустив голову; в основном выступала его адвокат. Тогда как потерпевшая сидела ровно, подняв голову, временами бросая взгляды на подсудимого, полные осуждения. Когда нужно было описать подробности дела, она неизменно выступала сама, и голос ее был спокоен и тверд.