Сны в ожидании зла

Аникеева Ника

Пол на кухне был залит кровью, если Мария сейчас проснется, а Максу казалось, что грохот от его падения на пол можно было услышать за пределами квартиры, то проблем явно не избежать. Придется объяснять не только глубокие порезы на плече, что, в принципе, объяснить не так и сложно, живя весьма экстремальной жизнью. И ещё море вопросов. А ведь Макс на половину вопросов и сам не знал ответов. Да, его инициация была странной. Словно всё произошло во сне. Макс однажды увидел сон. Пустыня. Древнее святилище и удивительно красивая хранительница древних тайн сновидений. Всё. Большего он не мог вспомнить. Только вот с этой самой точки отсчёта началась его новая жизнь бессмертного существа. Иногда какие-то знания всплывали в его разуме, но он не мог объяснить откуда они взялись. Все было так, словно в его разуме поселился кто-то ещё, незаметный и пока тихий. Макс прислушался. В квартире было тихо. Макс прислонился к окну горячим лбом, стекло приятно холодило кожу, но разум молчал. Молчал в тишине, порожденной реализацией ошибочной матрицы событий. Он снова и снова прокручивал сценарий созданного им для Вероники сновидения, так и не видя того момента, когда

всё исказилось, пошло иначе, чем предполагалось. Можно попробовать вернуться в сновидение, повторить сценарий пошагово, найти ошибку матрицы и создать идеальное событие. Макс снова вспомнил взгляд этой мерзкой твари: наглые темные глаза удивительной формы с красными искрами на дне. На фоне боли проскользнула мысль, что он видел похожий взгляд, когда-то.

Любовь. net

Как вы думаете, а может ли любовь быть виртуальной? Я думаю, что да, и ещё как может. Правда, длится она обычно не долго. Читая между строк можно прочитать намного больше, чем в кратких сообщениях. Читая между строк, можно создать любую иллюзию, какую только пожелаешь.

Вероника столкнулась с ним совершенно случайно. Ей частенько приходилось, проверяя своих студентов на практике, бывать в различных больницах города, а этот подарок судьбы работал в реанимации. Там они и столкнулись. Когда Вероника первый раз увидела его, ей показалось, что пол стал мягким, прогнулся под весом её тела, голова закружилась, сознание пульсировало, делая весь мир вокруг очень нестабильным. Балансировать стало сложно, понимать происходящее ещё сложнее. Пространство мозга заполнилось образами прошлого, далекого прошлого, крепко связанного с настоящим узами, сильнее которых лишь узы смерти. Она смотрела на довольно симпатичного молодого медбрата и ощущение «уже было», раскалывало отражение настоящего на неравные части: «здесь и теперь» и «там и тогда». Больница и отделение реанимации, студенты, которых она должна проверить, сбежавшие раньше времени с практики — это «здесь и теперь». Безумие ночей, проведенных с Максом, глубинные чувства, страх, смешанный с любовью и отвращением, ощущение всемогущества и вечности — это «там и тогда». Одного взгляда на этого странного медбрата, с виду простого, непримечательного, вполне обычного человека, скрывающего в себе тайны недоступные многим, хватило, чтобы понять — этот тот, кто нужен ей именно сейчас. А может быть, ей просто захотелось в это поверить. Так бывает. Может быть, но Вероника не хотела анализировать, она устала от анализа и самоанализа и просто погрузилась в переживания. Откуда-то из глубины души к поверхности устремились образы и фантазии. Вероника перенеслась в удивительный мир, в котором возможно всё.

— А вы что хотите? Не думаю, что вам просто приятно тут стоять, — спросил медбрат.

Вопрос вернул Веронику в реальность. Она осознала, кто она и где она. И только через некоторое время поняла, зачем она там находиться. Собрав все мысли в одну она постаралась внятно и понятно ответить.

— Я — Вероника Евгеньевна Фадеева. Я преподаватель медицинской академии. Я должна контролировать студентов, проходящих практику на вашем отделении. Их фамилии — Петров и Сташков, — медленно проговорила Вероника, пытаясь собраться с мыслями. — Но, к моему сожалению и их, думаю, тоже, я не могу найти, ни одного, ни другого. Вы не в курсе, где они?

Вероника посмотрела ему прямо в глаза. Глаза были очень тёмными, а их выражение весьма неопределенным.

— Я не должен их пасти, — резко и достаточно грубо ответил медбрат. — Если они так вам нужны, то вам следует приходить сразу с ними утром и пасти их до вечера. У меня и без них хватает работы. Впрочем, как и без вас.

Его грубость поразила Веронику. Ответ тоже был каким-то маловразумительным, будто он ответил не ей, а своим каким-то мыслям. А если и ей, то явно ответил на её мысли о нём, будто он смог их прочитать. Он резко развернулся и направился по длинному коридору прочь, давая тем самым понять, что разговор окончен, и Вероника может уходить. Однако Вероника сдаваться не собиралась, во-первых, ей было необходимо найти своих студентов, а во-вторых, ей хотелось познакомиться с этим грубым и недоступным мужчиной. Он был вполне хорош собой. Невысокий и худой, даже, пожалуй, излишне худой с удивительно пропорционально сложенной фигурой, он больше напоминал музыканта или художника, а не медицинского брата отделения реанимации. Пепельно-русые волосы были не очень длинны, но собраны в хвост. На бледном лице ярко выделялись очень тёмные карие глаза. Тонкие губы были изогнуты в чувственной усмешке этакого бывалого циника лет двадцати. Веронику поразила лёгкость и грациозность его движений. Он двигался красиво, естественно и пластично. «Нет, — подумала Фадеева, — я не могу позволить ему вот так просто уйти. Господи! Что делать? Надо как-то его остановить».

«Подождите…Подождите, может быть, вы подскажете, по какому графику они работают? Или подскажете к кому обратиться за нужной информацией?» — Вероника постаралась не просто окликнуть его, а позвать, хотя в этом искусстве ей было очень далеко до Макса, хотя она прилежно училась у него очень многим вещам когда-то. Училась инстинктивно, не задавая вопросов, не привлекая внимания, просто проживая свою жизнь, стараясь быть такой как он, всем своим существом постигая его сущность. Она очень многому от него научилась, вернее она смогла украсть часть его секретов, хотя и не осознавала их тогда в полной мере. Если бы Макс понял, что она почти стала такой же как он, то научил бы её большему. Если бы Макс знал, что инициация не обязательно подразумевает кровь, то был бы более осторожен. Незавершённая инициация сделала Веронику опасной для Макса.

Она была сильна. И теперь искала способ отомстить. Она не только научилась создавать сновидения и путешествовать по ним. Вероника научилась звать. Сейчас её голос звучал именно так, как это было нужно, интонации рассекали пространство, и тонкие нити формировали невидимые связи. Она попробовала мягко коснуться его сознания, его ощущений, его тела. Однако, Вероника чувствовала, что он уходит, не реагируя, игнорируя, даже без активного сопротивления, не поддается её воздействию. Скорее всего Вероника сейчас была слаба для таких экспериментов. Слишком трудно давались ей в последнее время подобные действия. И сейчас она пожалела, что потратила свою силу зря. Или она не могла звать так, как состоявшийся вампир. Вероника поняла, что этому странному человеку не понадобилось даже защищаться, так как она не почувствовала отдачи. Он поглотил её Зов так, как черный цвет поглощает энергию всех других цветов. Пустота. И даже не пустота, а что-то другое, что кроется в его сердце.

Когда Фадеева уже решила, что её Зов бесполезен, он обернулся, словно поддаваясь ей, но неохотно и раздраженно. Вероника ощутила не только раздражение и злость, а ещё и силу, иную, чем у Макса, не менее опасную и непредсказуемую, но ещё более желанную и необходимую ей. «Иди сюда сладенький, ням-ням», — нежно пропел леденящий голосок, и Вероника ещё раз попыталась позвать, молча, одной только силой сознания. Он внимательно посмотрел на неё оценивая, сравнивая и анализируя. Звук его голоса морозил пространство, ледяным дыханием обжёг ей кожу.

— Я не знаю, когда они тут появятся, но могу позвонить, когда они будут на месте. Такой вариант, Вас устроит?

— Да, конечно.

Теперь Вероника была несколько озадачена такой подчеркнутой вежливостью, резко сменившей грубость. Она была удивлена холодностью, иронией, скользившей в каждом слове, спрятанной за обманчиво мягкой интонацией. Его взгляд убивал, словно отлитые для особого случая серебряные пули, направленные в цель недрогнувшей рукой. Вероника очень чётко уловила свою мысль, пытавшуюся ускользнуть: «Он не похож на Макса. Совершенно. Другой. Сильный, но совершенно другой, но от этого не менее притягательный». Вероника протянула ему свою визитку:

— Вот, возьмите.

— Ага, — сказал медбрат, изучая её визитку. — Кстати, меня зовут Александр. Александр Бешеный. Я позвоню, если они тут появятся в мою смену. И ещё, я не люблю, когда меня называют Александр. Мне больше нравится — Алекс.

Алекс посмотрел не то на неё, не то сквозь неё, и улыбнулся. «Потрясающая улыбка, — мелькнуло в мыслях Вероники, — если он ещё раз улыбнётся, то я остаюсь тут». Но он больше не улыбнулся и решительно направился к выходу с отделения. Веронике ничего не оставалось, как сложить бумаги в сумку и уйти. Мысли Фадеевой были беспорядочны, но подчинялись какой-то кривой неформальной логике: «Кстати, меня зовут Алекс. К чему это? Какая разница как его зовут? Какая мне разница, как он любит, чтобы его называли? Хотя, мужчина с фамилией Бешеный — это круто, блин. Вот только для полного счастья мне такого точно не хватало. Как он похож на Макса своей структурой и сущностью. Или нет? Он другой, но не менее патологичен, чем Макс. Хотя, разве может быть кто-то более безумным, чем Макс, ну, и кроме меня, разумеется? Нет, никогда таких сумасшедших больше не будет в моей жизни, я надеюсь». Мысли Вероники были далеко от настоящего момента. Встреча с Алексом перемешала всю имеющуюся в её мозге информацию. Сейчас хаотично вспоминалось всё. К полуистертым от частого использования воспоминаниям добавлялись новые впечатления. Очень ярко высветилось воспоминанием о начале новой главы в её романе с Максом Александровским. Эта глава была полностью виртуальной.

С Максом у неё были и в реальности-то странные отношения, так что говорить про сетевое общение? Иногда перечитывая историю переписки, Вероника понимала, что он не интересуется ей, отвечает из вежливости, а иногда и не отвечает и вовсе. Бывали моменты, только был ли он в эти моменты в нормальном состоянии, когда между строк или даже прямо Макс проявлял интерес к ней, высказывал желания встретиться, пообщаться. Так было и последние несколько недель. Всё началось…

А с чего всё началось? А самое интересное, что ни с чего. Впрочем, на этот вопрос окончательного ответа пока нет, и вероятно не будет. На самом деле, всё началось не год назад и не два, а как помнится почти десять лет назад. Вероника по отношению к Максу всегда испытывала странное смешанное ощущение. С одной стороны, это была нереальная непреодолимая тяга, а с другой это были ужасающие рвотные позывы и желание бежать от него как можно дальше. Так было всегда. Так было с самого начала их отношений. Так будет дальше. Когда-то Вероника звонила Максу. Потом они одно время вели оживлённую переписку по e-mail. И вот теперь они пытались поддерживать иллюзию нужности в популярной социальной сети. Макс никогда не писал первым. Вероника просто отправляла сообщения Максу. Это было похоже на желание пнуть, вроде не хочется, потом через силу лягнешь — легче стало, а затем снова муторно на душе. Так было и в этот раз, преодолевая рвотные позывы, но повинуясь тяжелому зову, Вероника написала простенькое сообщение.

— Добрый вечер! Мы разве не договаривались на чашечку кофе в пятницу? — спросила она.

Через получасовое молчание пришел ответ Макса:

— Где?

— У тебя есть варианты?

— Нет, предложи сама.

— Что если в центре?

— Нет, не пойдет. Давай лучше в северных районах.

— Уверен?

— Да.

На этом переписка оборвалась. Вероника, общаясь с Максом, всегда чувствовала себя по-дурацки. У неё складывалось ощущение, что она навязывает ему своё общение. Так и теперь она сама предложила встречу. И оставалось только дождаться пятницы.