Сны в ожидании зла

Аникеева Ника

— Нет. В эту чертову дверь лезь сам. Это не для меня. Это как раз для таких как ты.

Звук голосов и шагов начали удаляться. Вероника четко слышала шаги одного из них — шаги человека, уверенного в себе и своей исключительности, и шаги другого — мягкие, но вместе с тем тяжелые и неуклюжие, как будто, он только сегодня научился ходить. Мелькнула и тут же погасла странная мысль. Вероника даже не успела её уловить и оформить в слова. Через несколько секунд шаги были почти не слышны. Она облегченно вздохнула. Осторожно попыталась открыть окно. Рама, как ни странно, тихо и быстро открылась. Не дыша, она осторожно встала на подоконник посмотрела вниз: картинка расплылась, сфокусировалась, исчезла. Она тряхнула головой, отгоняя тошноту и рвотные позывы. Посмотрела ещё раз. Внизу не былоничего. Совсем. Ничего. Не удержавшись, она соскользнула с подоконника.

Долгое падение, тихое и почти бесконечное парение в ледяном воздухе, всё быстрее и быстрее. Резкий удар и всё рассыплется на тысячи осколков. Вероника не почувствовала удара.

Она стояла

с другой стороны дома. Вероника поняла это потому, что вид из окна был совсем другим, чем окружающий её пейзаж. Страх отпустил, но она совершенно не знала, что ей делать. Подсказать некому, сама она не разберется. Оставалось только ждать. Только чего ждать? Когда те двое найдут её? Ощущение, что сюжет происходящего ей знаком, становилось всё сильнее, но она не помнила, что должно было быть дальше. А может быть, она и не знала? Ведь многие истории начинают развиваться по каким-то внутренним законам, и предсказать развитие их нереально.

В этот самый момент Макс налетел на союзников как безумный ураган. Сказать, что он недоволен, это значит не сказать ничего. Сказать, что он был в бешенстве, тоже значит умолчать реальные факты. Он потерял свое лицо. Человеческое, по крайней мере, и союзники, озираясь, жались к Вожаку, смотревшему вниз, видимо боясь поднять холодно-желтые глаза на Макса. Они были сильными созданиями, но сейчас им не хотелось вступать в спор с древним и опасным существом. Да, он призвал их очень давно, он был их хозяином, но ничто не длится вечно, и скоро, очень скоро, они смогут покинуть его. Если Вожак решит, то Макс останется в живых, но это в будущем, а сейчас они вынуждены повиноваться. Вампиры и сумеречные твари всегда соблюдали соглашение о нейтралитете. Однако, последнее время всё стало быстро изменяться. Когда Макс получил древние знания, когда он смог создавать сновидения и перемещаться в них, равновесие сил пошатнулось. Сновидящий никогда раньше не мог стать вампиром, а вампир — сновидящим. А Макс стал и тем, и другим. И это делало его опаснее, но уязвимее.

— Прочь, недоумки! Пока живы! — прорычал Макс.

Макс стал размышлять: «Что же мне помешало? Или кто? Не важно, уже не важно. Просто опять не получилось. Неужели Вероника достанется кому-то другому, кто сможет подчинить её силу, сломав дикое упрямство? Это не должно произойти ни при каких обстоятельствах». Макс знал, что она нужна ему. Но его желания в этот раз видимо не достаточно. Макс осмотрел дом, решил было обойти и посмотреть с другой стороны, но потом, махнул рукой, словно отвечая невидимому собеседнику, или самому себе «да и хрен-то с ней», закрыл глаза, размышляя и прислушиваясь к внутреннему голосу. «Нет, надо обойти этот чертов дом и посмотреть, что же здесь происходит в конце-то концов, — уговаривал Макса всё тот же противный писклявый голосок. — Пойди, посмотри, может быть, ещё есть шансы? А? Ты так быстро сдался? И после этого ты ещё думаешь называть себя кем-то? Да ты никто после этого, я и знать тебя не желаю!» Макса удивляло, что этот странный голосок не принадлежал никому вообще. Откуда он взялся? Или у него такой противный и скандальный внутренний голос?

В это же время Вероника стояла, молча вглядываясь в темноту, которая имела очень конкретную границу, за пределами которой клубился зеленовато-серый туман, поглощавший очертания всего, что попадало в него. Странно всё это. Сон — не сон. На реальность происходящее мало походило, на сон всё это тоже было не похоже, было просто похоже на… На что? Вероника снова и снова спрашивала себя. Время не ощущалось, не ощущалось пространство, не ощущалось ничего, кроме напряжения воздуха. Вожак союзников, прижав уши к голове, монотонно и глухо рычал, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Его движения подчинялись какому-то странному разорванному синкопированному ритму. Он словно танцевал, слыша музыку ветра и голоса пустыни, из которой он был призван в этот мир. Он внутренне пел странные песни на забытом языке. Он звал и звал протяжно и сильно, желая получить ответ. И он слышал ответ, но пока ещё не ясный, трудноразличимый. Союзники почтительно опустив головы смотрели на него своими тёмными глазами и ловили каждый его жест, слыша невидимый зов и подчиняясь, как и старый Вожак, танцу и песне пустыни. Все они являлись невидимыми участниками событий, происходивших по другую сторону дома. Своим безмолвным присутствием союзники усиливали зов Вожака стаи, прося вместе с ним о помощи, призывая силу пустыни и свободного ветра. Макс постоял некоторое время, вслушиваясь в темноту, вглядываясь в пространство. Он чувствовал, что Вероника рядом, и ещё, что её нужно найти. Нужно ли? Нужно. И ещё найти того, кто ещё тут есть, и удалить не только из поля зрения, но и вообще из этого неудавшегося сновидения. А ещё лучше — убить. Он решительно направился к скрытой сумеречным туманом стороне дома.

Вероника почему-то не могла покинуть сновидение. В сознании проскальзывали какие-то обрывки мыслей. И ещё было странное чувство, что она, а не кто-то другой создал этот серый дом. Она слышала далёкую удивительную песню. Звуки напоминали голос ветра и шорох песка. И кто-то обращался к ней на чужом языке, которого она не знала. Этот кто-то пел для неё, зовя и предостерегая. Невидимый певец желал уберечь Веронику от опасности, как ей казалось, но она могла и ошибаться. Это могло быть ловушкой. Она пошла на зов, не в силах сопротивляться. Воздух искрился, сгущался, клубился, свиваясь в спирали. Лёгкий ветер нёс в себе тяжелые мысли.

Макс продирался сквозь туман с большим трудом, даже для такого сильного древнего вампира, каким он был. Макс забыл

обо всём, кроме возможности заполучить Веронику. Он бросил союзников и их Вожака, даже не посмотрев в их сторону. Это была ещё одна его ошибка, одна из многих, но одна из самых серьёзных. Ещё пара-тройка шагов и он повернет за угол этого злополучного дома. Макс чувствовал её присутствие, слышал биение её сердца и движение её крови. Она рядом. Она паникует. Её страх был слышен на расстоянии. Вероника дергалась всё больше и больше. Страх наполнял её, окутывал туманом, связывал холодными цепями, прикасался липкими костлявыми пальцами к шее, нежно ведя вдоль позвоночника. Она поняла, что кто-то приближается. Их двое. Один из них приближался слева, другой справа. И куда бежать, когда тебя окружают? Взлететь? Не получиться. Провалиться под землю прямехонько в ад? Нет уж, мои дорогие, это только после вас, дама уступает джентльменам. Куда теперь ей?

Макс теперь чувствовал не только её, а ещё кого-то, того, кто приближался с другой стороны, справа. Кто? Он не мог понять, но знал, что это не менее древнее, может быть более сильное существо. «Продолжай движение, не к чему останавливаться,» — услышал Макс тихий мелодично-скрипучий голос. Только он не мог понять, кому этот голос принадлежал. Кому? Ему самому? Его прошлому? Его будущему? Не важно. «Иди вперед, иначе она уйдет. И придется ждать ещё море времени, до следующего подходящего расположения звезд. И ты можешь проиграть. Ты же чувствуешь, что не только ты охотишься за ней» — голос пробивал мозг, перекашивал картинку, путал мысли, мешал сосредоточиться, нарушал координацию, искажал восприятие. Макс начинал сомневаться, в правильности действий, он приостановился, что давало и Веронике, и кому-то третьему огромное преимущество. Напряжение росло, воздух не просто искрился всеми цветами радуги. Вероника, чувствовала безнадежность любых действий и всё возрастающее напряжение. Теперь она начала понимать, что означала фраза, говорившая о том, что в черных дырах пространство и время меняются местами. Это очень просто: можно сколько угодно попадать в одно время, но никогда не повторять точки пространства. Получалось что-то вроде дня сурка, только неизменным было время, а вот места и другие действующие лица каждый раз новые. Двое приближались почти синхронными движениями, почти с одинаковой скоростью, Вероника, всё ещё стоя спиной к дому, чувствовала приближение двух сильных, но враждебных друг другу созданий каждым позвонком, каждым нервом, каждой клеткой своего тела. Две разных силы. А Вероника была той точкой, которая могла их поглотить и трансформировать.

Воздух стал почти непроницаемым, дышать становилось всё труднее и труднее, свет превратился в плотную переливающуюся непригодную для жизни материю. Вероника обернулась. В одну секунду произошло так много, сколько иногда не вмещают в себя годы. В момент, когда Вероника обернулась лицом к зданию, Макс и тень, отдалённо напоминающая Вожака союзников, вывернули с разных сторон из-за углов дома, напряжение, повысившееся до предела, мгновенно исчезло. Вероника почувствовала удар, отбросивший её к границе тумана. Это сделал не Макс, а его противник, тенью стелившийся по следу призвавшей его силы, в этом Вероника не сомневалась. Удар был такой силы, что она не задержалась на границе тумана и реальности. Вероника погрузилась в прохладные зеленовато-серые сгустки тумана. Угасающим сознанием она видела, как дом начал рассыпаться, оседая, подминая пространство под себя, разрушаясь и разрушая. Голова начала раскалываться от боли. Вероника вздрогнула и открыла глаза. Сон. Странный. Голова гудела, хотелось пить. Включив свет, посмотрела на часы: полвторого.

Полвторого. Часы мерно отсчитывали время. Обычная кухня, ничего особенного. Типичная для многих российских квартир обстановка, слегка приведенная в порядок пвседоевроремонтом, стилем, который искажен в сознании русских людей отголосками оттепели и застоя. Ярко вспыхнувшая лампочка вдруг напряглась, начала мигать и с легким хлопком погасла. «Черт, сегодня явно не мой день. Точно не мой. Как ни крути. И ночь тоже не моя», — злился Макс. Неописуемая наглость странного персонажа, явно созданного кем-то другим, удивила Макса. А как всё было? Странный голос, твердивший о необходимости продолжать движение, надоедливый и чужой. И он, наступая на горло собственной песне, душа свою музу, так сказать, сделал шаг, который чуть не стоил ему жизни. Он заворачивает за угол. Видит Веронику, стоящую так близко, досягаемую и слабую. «Протяни руку — всё, готово. Только протяни, — шепчет мерзкий голос, прямо в глубины сознания, глубины мозга. — Она рядом, это же так просто. Ррррррраз! И всё! Твое право на кровь, твое право на молчание разума будут реализованы здесь и сейчас. Ну, что же ты медлишь? Давай!» И когда он уже сделал этот шаг, произошло сразу несколько событий. Вероника обернулась, в этот момент воздух, напряженный и неподвижный взорвался и превратился в спиралевидный поток частиц, существо, огибавшее дом с другой стороны, сильное, древнее и абсолютно чужое, безумным гигантским прыжком перенесло тяжелое тело к Веронике и ударом точно в сердце отбросило её за границы тумана, за границы сновидения, а может быть, убило её. Не прошло и секунды, как дом превратился в точку сингулярности, порождающую черную дыру, поглотившую дом, сновидение, туман. Существо одним рывком, рассыпаясь и оставляя за собой шлейф частиц, бросилось к Максу, сбив его с ног, придавило к земле, обнажая белые длинные и очень острые клыки. «Она ушла! Ты не смог! Ты оказался непригоден даже к такому простому действию, — сверлил мозг чужой голос. — Слабак». Ледяное дыхание твари тормозило его реакции и способность думать, Макс даже не заметил, как существо занесло для удара когтистую лапу, только почувствовал жуткую боль, выбросившую его из сновидения. Макс лишь успел увидеть темные с красными искрами на дне глаза этой мерзкой твари, воплотившей в себе все его страхи и сомнения.