Сны в ожидании зла
Шрифт:
— Нет. Хватит иллюзий, достаточно всего этого безумия.
Макс удивлённо посмотрела на неё:
— Ты что?
— Я говорю: «нет». Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне даже во сне, и особенно в моём сне.
— Странно, — искренне удивился Макс, — раньше тебе это нравилось. Разве не так? Ты помнишь, какие это были сны? Они были лучше, чем сама реальность.
— Раньше прошло.
Вероника зло смотрела. Больше всего ей хотелось покинуть сон, уже было не важно свой или чужой.
— Никогда больше не суйся в мои сны. Хватит. Я ухожу, — сказала Вероника. — Я ухожу. Знаешь, Макс, я сыта по горло твоими пустыми обещаниями и этими снами. Я устала от твоей пустоты, которую ты прячешь за многословием. Я…
— Да ты всё равно никуда не уйдёшь. И всё, что сейчас происходит, я могу изменить в одну секунду.
— Изменяй! Хоть раз покажи, на что ты способен.
Развернувшись, Вероника пошла прочь вдоль накатывающих на берег волн. Она шла и всё вокруг изменялось. Издалека доносились какие-то слова, но за шумом волн и ветра она не могла разобрать их смысл. Сон не просто изменялся, он таял на глазах. Яркое солнце слепило, песок обжигал босые ступни, а ветер сурово налетал, пытаясь её подгонять. С запада потянулись темные облака, стремительно превращаясь
Час тридцать…
Полнолуние I
Структура историй изменчива. Одни персонажи появляются, другие исчезают. Многие действующие лица проявляют качества, которые в них и предположить-то сложно. До определённого времени отрицательный герой вдруг становится положительным персонажем, а самый что ни на есть положительный, оказывается вдруг отрицательным. Все без исключения истории живут собственной жизнью. А особенно, придуманные истории. Иногда фантазии начинают спорить с автором. Они не только живут собственной жизнью, но и пытаются влиять на реальность. Такое бывает. Правда, не часто, но всё же бывает. Так ли в нашей истории? Может быть, и так. А может быть, и совершенно иначе. Но, как бы ни было, история продолжается и развивается, а герои нередко спорят с автором и ворчат по поводу тех или иных событий, участие в которых навязывает им авторская воля. Лёгкие слова связывают себя с тяжёлой реальностью.
Макс стоял у окна. Его бесконечные размышления не приводили ни к чему. Поведение Вероники не становилось понятнее, сколько бы он не думал. Вчера он внимательно читал статусы на её странице. Странно, все они были похожи на переписку с кем-то. Сообщения поддавались логическому анализу, можно было проследить цепочку, можно было понять, как развивались события, чувствовать как она всё больше вовлекалась в странные отношения с неведомым ему человеком. А с кем? Как это поймешь, когда статус на страничке «ВСекте» могут видеть все друзья пользователя, а список друзей у неё был скрыт для просмотра, кого она добавляла в последнее время, он не знал, так как Вероника не считала нужным оповещать своих друзей о таких событиях. Но Макс знал, что происходит что-то такое, что срочно надо остановить, так как если он не сделает этого, Вероника будет потеряна для него. Он знал, что надо остановить развитие событий, запретить общение, остановить жизнь. Остановить? Легко сказать — остановите Землю, я сойду. Но как остановить событийную цепочку, как остановить действия людей, как остановить действия тех, кого ты даже не знаешь. Как? Все попытки что-то изменить привычным для него сновидческим путем не приводили ни к чему, даже если Александровскому удавалось проникнуть в сновидение Вероники, или создать что-то специально для неё, она просыпалась, исчезая из хитросплетения узоров сновидений граничащих с реальностью и фантазией. Видимо прошло то время, когда они видели один сон на двоих, одновременно действуя в хитросплетениях иллюзорного мира сновидений. И почему теперь всё исчезало? Почему? Макс не мог понять. Время-то было подходящее, близилось полнолуние, силы у него было в избытке. Но видимо в избытке Силы было и у того, кто смог противостоять ему в том злополучном сновидении, которое закончилось для него серьезными глубокими ранами и долго не проходившим чувством тревоги и замешательства, которое он не испытывал уже очень давно. Раз не получалось так, привычным магическим путем, надо было попробовать как-то иначе. Как? Макс вглядывался в искрящуюся антрацитовыми точками тьму за окном. Чем дольше он смотрел в сумерки за стеклом, тем глубже становилась тьма внутри его сердца. И даже не тьма, а серые сумерки. Белое и черное — это очень конкретно, серое — это полутона света и тьмы, это отсутствие дня и ночи. Он мог просто легким движением руки разрушить сейчас всю её жизнь. Легко и непринужденно. Всего-то два-три слова, простой жест и всё — жизнь Вероники превратится в мелкие осколки, в пыль, в ничто, но тогда она будет бесполезна для него. Она нужна ему такой, какая она есть: яркая, позитивная, легкая, светлая. Видимо, придется пойти простым человеческим путем — путем общения. И не смотря на всю кажущуюся простоту и легкость этого пути, он непрост, извилист, для некоторых труден.
Макс умел манипулировать, умел покупать, умел предавать, но не умел общаться. И похоже, что он не умел любить. А вот Вероника любила его. И в тот момент, когда она встретила его, Вероника знала, что она пойдет за ним, куда бы он позвал, и всё было очень просто. А теперь всё было иначе, она стала совершенно другой, но Максу по-прежнему казалось, что достаточно было лишь просто позвать. И он звал, его Зов был слышен ей, Макс чувствовал это, но она не отвечала, будто и не слышала его вовсе. Ей больше не нужны были чудеса, ей не нужен был неизведанный мир магии и колдовства, ей нужно было лишь просто человеческое тепло. Ей хотелось, чтобы он ответил на её чувства, но он не мог. Макс понимал это, но изменить ничего не мог. Он любил её когда-то. Только не успел ей об этом рассказать. Чем сильнее становилась его сущность вампира, тем сложнее ему было любить, так как любят люди. У Макса лишь сохранилась память о том, что он когда-то мог испытывать эти чувства. Вздохнув, Макс вернулся к компьютеру, мерное жужжание кулера гипнотизировало, усыпляло. Макс лениво просматривал почту, и среди прочих он увидел сообщение Вероники:
— Привет. Как на счет приятной беседы?
Как это было похоже на неё, она до сих пор не верила, что они выбрали параллельные пути, которые никогда не пересекаются. Вероника пыталась совершить нереальное, она снова и снова пыталась соединить несоединяемое. Интуитивно она стремилась к Максу, чтобы когда-то завершить его жизнь. Но она думала, что ей движет лишь слепая любовь, и совершенно не думала о возмездии. Она только хотела соединить их уже навсегда связанные судьбы. И казалось, в этот раз ей это удалось. Увидев её сообщение, Макс понял, что ему не надо ничего делать! Всё складывалось само. Ему теперь надо просто отвечать на сообщения и тогда… Что тогда? Она, наверняка, будет предлагать ему встретиться, и надо согласиться
— Можно.
Как и всегда, когда Макс читал её сообщения, сейчас ему казалось, что он слышит её мелодичный голос, с легкой хрипотцой. Почему-то ему вспомнилась их последняя случайная встреча. Он ехал после работы домой, а она шла навстречу. Легкая, светящаяся, казалось, что она была просто каким-то сказочным существом, случайно оказавшимся на улице шумного мегаполиса. Он был зачарован, но отогнал это ощущение. Она пролетела мимо, словно испугавшись, а потом вечером он получил от неё длинное полное эмоций сообщение. Даже год спустя он помнил его почти слово в слово.
Вероника со свойственной ей откровенностью и желанием всё объяснить писала: «Давай начнем всё сначала, будто ничего не было. Видимо я так и не смогла понять, что мы очень по-разному смотрим на возможность общаться. Жаль. Мне кажется, что ты относишься ко мне так, будто ничего между нами не было. Странно. В данном случае любовь с одной стороны является глупостью и заблуждением. К чему мне любить тебя, если ты никогда не мог ответить мне взаимностью? Мне видимо пора переключится, но я не могу. Ты даже не представляешь, насколько ты всегда был для меня важен и как важен сейчас. Я думала, что мы сможем всё же общаться несколько чаще. Как друзья. Но почему-то не получается. Скажи почему? Я могу контролировать себя, свои чувства и их проявление. Я могу пообещать, что никогда не перейду границу. Я бы хотела общаться, мне искренне жаль, что у нас это не получается. В жизни не так много людей, с которыми реально интересно, чтобы с легкостью не общаться с друзьями и любимыми. Я понимаю, что для тебя любая наша встреча — это пустяк, а для меня настоящее Событие. Я обычно так глупо себя чувствую — все мои предложения — словно круги на воде. Каждый раз мне кажется, что я просто предлагаю себя. А я в этой жизни я больше всего не люблю именно предлагаться. Это глупо и бесполезно. Каждый отказ как, честно даже не знаю, как бы сказать, как лишающий создания удар. Хотя, обычно я решаю и не такие вопросы — но, как правило, это вопросы чужие, клиентские, да и чужая жизнь всегда кажется намного проще, чем своя собственная. Но согласись, ведь так редко бывает просто любовь, безусловная, не требующая ничего взамен. А может быть, всё же встретимся? Иначе, чем просто проходя мимо».
Он ответил ей тогда на это сообщение просто, даже слишком. Не церемонясь он просто бросил ей: «Встретились и встретились. Делов-то…» Он почувствовал тогда, что эта фраза остановила её, как удар хлыста, как пощечина, как резкий окрик. Сейчас он снова вспомнил всё, что было в прошлом. Вспомнил всё, что связывало его с Фадеевой. Круги на воде. Да, точно, очень похоже на то. Когда-то она звонила, а теперь вот ограничивалась лишь сообщениями в сети. Она отдалялась от него, уходила, переставала его любить. Вероника уходила, унося с собой силу. Мысли плавно вальсировали, сбиваясь на танго. Забытые эмоции взрывали пространство. Он думал, вспоминал, пытаясь понять. Ответа на его краткое сообщение не было. Зато изменился её статус. Вероника написала, явно обращаясь к кому-то: «Я умею соблюдать границы». Интересно, кому это она обещала соблюдать границы и какие? Интересно, сколько ещё можно ждать? «Хотя, — подумал Макс, — может быть она вышла из сети? И статус касался не кого-то, а её привычки допоздна засиживаться в сети?» Макс подумал, что может быть так и есть, она вышла, но посмотрел и убедился, что нет, Вероника была on-line и снова сменила статус. Теперь она писала уже конкретно: «А., что думаешь о приятной беседе? Может быть, тебе пора готовить кружку под коньячок без закуски?» Это было откровенное предложение, но не ему. Кому-то другому, человеку, который заинтересовал её настолько, что она не отвечала ему. Но второй раз писать Макс считал для себя нереальным. Разве он может второй раз предложить женщине общение? Нет. И никаких других вариантов. Он не может показать свою заинтересованность, это она должна выбиться из сил, пытаясь завладеть его вниманием. Только так и никак иначе.
Страница автоматически обновилась, сигналя о нескольких новых сообщениях. Одно из них было от Вероники.
— Беседа, конечно же, хорошо, но я думаю, что намного лучше, если мы сходим куда-нибудь.
Макс не хотел терять возродившуюся связь и быстренько скинул ей сообщение:
— Куда? Предложи?
— Как насчет прогулки в центре?
— Неа, лучше у нас.
— Уверен?
— Да.
— Прогуляемся?
— Нет, не люблю шарахаться без цели.
Молчание. Макс чувствовал, что Вероника в данный момент переписывается не только с ним, а с кем-то ещё, и что этот кто-то-ещё-новый отвечает ей очень активно. Очередная смена статуса Вероники окончательно его добила. Вероника от просто предложений переходила к комплементам и признаниям: «А., с тобой приятно не только говорить, но и ещё сказочно молчать. Дай знать, когда захочешь снова помолчать в сети, чтобы я ощутила твое молчаливое присутствие». Это переходило, по мнению Александровского, все границы, даже те неизвестные ему, которые Фадеева только что-то кому-то обещала соблюдать. Вероника, ещё несколько дней назад, готовая преподнести ему свою вечную любовь на блюдечке с каемочкой, теперь ощутимо увлеклась другим, и не только увлеклась, но и казалось ему, влюбилась. Это было недопустимо. Если сейчас он не предпримет каких-то активных шагов, то о планируемом действии придется забыть, лет на сто. Оставалось только написать самому. Но как говорят, не делайте ничего. Если вы не мешаете исполнению желаний, то оно само исполнится, если вы позволите ему прийти в вашу жизнь. Вы просто должны разрешить ему зайти…После молчания, видимо Вероника обдумывала свои ловушки, он ответила: