Снятие последней печати

Ли Владимир Федорович

– Хочешь, он больше не будет тебе докучать и вообще его здесь не будет?»

Я ничего не ответила, только отмахнулась. Представь, через неделю его уволили. Перед уходом он мне сказал:

– Олечка, берегись своей приятельницы – она способна на все и у неё есть люди, которые могут проделать самые низкие вещи».

Послушай, Лёня, ты прекрасный парень – добрый, совестливый. Я виновата, что тогда у ремонтной мастерской предложила Людмиле обратить на тебя внимание. Не подумала. Прости. Приехала я, чтобы предупредить тебя. Не верь ей ни в чем. Если у тебя действительно есть деньги,

не покупай ей дорогих подарков. Она несколько раз говорила мне о твоей шикарной квартире, о том, что сделает все, чтобы эта квартира не уплыла из её рук. Я приехала ночью, чтобы она не узнала, своим на работе сказала, что мужу плохо. Если Людмила узнает, что я тебе сейчас рассказала – я могла бы и больше рассказать о ней всяких ужасов – мне не сдобровать.

Она была очень взволнована, опасливо взглядывала на пустую полутемную улицу. Я взял её руку, чуть сжал.

– Оля. Олечка, ни о чем не беспокойся, я ничего не стану рассказывать Люсе, да и вообще.

Я хотел сказать, что наши отношения с Люсей по сути подошли к концу, но не договорил. Она сказала спасибо и мы очень тепло попрощались.

Я был впечатлен словами Ольги о своей совестливости и доброте. Ничего себе совестливый – такую гадючку подбросил соседу. Я ещё раз поклялся, что никогда ничего подобного делать не буду. Поклялся, сам же думал надолго ли хватит этих клятв.

Я собирался прокатиться в Москву. Не то, чтобы прокатиться и развлечься. У меня была определенная цель. Уж если по неведомым мне причинам кого-то угораздило меня одарить горами златыми в придачу с правлением над громадным конгломератом, то неплохо бы более детально ознакомиться с тем, что происходит в этом «Серториусе». Я стал регулярно день за днем вникать в лихие будни этой золотоносной организации.

После этих дел со сливочным маслом и его аккуратной поставкой фирмачами из «Гаргантюа» я почувствовал себя достаточно уверенно и, может быть, обзавелся дополнительным нахальством. Мне готовы были подчиняться. Слово «Хромой» действовало безотказно, у меня имелись солиднейшие бабки, как говорят банкиры, ликвиды. Я начал читать несравненно больше прежнего, читать и романы, и статьи по современному менеджменту. Так как в книжных магазинах замелькали красочные издания по искусству и архитектуре, то мне показалось интересным ближе ознакомиться с этим родом деятельности. Дни оказались забитыми чтением, лазанием по сайту «Серториуса» и я стал подумывать уж не бросить ли мне мои ремонтные дела. Решил, что не стоит – мужики там были приятные, мы как-то сдружились и уходить из автомастерской не хотелось.

Мне казалось, что я начал забывать Люсю, она не звонила, а со времени ночного приезда Ольги уже прошло время. Но забыть её так быстро не получилось. Позвонил Серега Нелидов и попросил разрешения приехать ко мне. Судя по его тону, я сделался для него начальником. Едва он перешагнул порог моей квартиры, я не преминул спросить:

– Скажи, Сергей, я для тебя кто? Малограмотный компьютерщик, типажный чайник или кто-то с большими полномочиями, спущенными кем-то носатому хромоножке невесть за какие заслуги?

Нелидов на меня уставился долгим взглядом, прочесть значение которого

было, как обычно, мне не дано. Он нередко так смотрел и очень возможно, что никакого особого значения в этом взгляде вовсе и не было.

– Давай, Леонтий Дмитриевич, без выпендрежа. Ты мощная личность и сам этого не ведаешь. О тебе никто ничего не знает и не узнает. Ты серый кардинал. Не знаешь что это такое? Я тебе расскажу. У тебя есть рычаги и есть решительность и наверняка есть принципы. Ты уже кое в чем проявил себя.

Дальше Нелидов понес сплошной комплимент по моему адресу, который я всерьез не принял и посчитал, что Серега отрабатывает заказ тех, кто сделал меня так называемым серым кардиналом конгломерата. Он мне рассказал об этом отце Жозефе, жившем в ХУП веке во Франции, невидимом старце, обладающим большой властью. Сравнение, конечно, явно напридуманном Нелидовым. Но вот дальше Серега начал говорить о делах реальных, серьезных и впрямую касающихся лично меня. Именно для этого он и явился ко мне.

– Леонтий Дмитриевич, ты уж не сердись, но многое из того, что происходит с тобой, становится известным определенному кругу, узкому кругу преданных тебе людей. Посмотри и, прошу тебя, не комплексуй.

Нелидов извлек из нагрудного кармана модняцкой рубахи флэшкарту и вогнал её в usb компа. Через короткое время появилась фигура обнаженной женщины, стоявшей на четвереньках. Я тотчас узнал в ней Люсю, к ней приблизился мужчина, тоже в костюме Адама. Я резко сказал:

– Убери-ка в момент это блядство – я знаю, что эта сука предпочитает трахание именно в такой позиции.

Нелидов тотчас отключил показ и спокойно произнес:

– Убираю совокупление, включаю беседу. Разговор последовал почти сразу после акта. Не против?

Я промолчал. Нелидов быстро включил запись, на экране высвечивалась лишь стена комнаты с какой-то малоразличимой фотографией.

Голос Люси:

– Юрий Николаевич, мне кажется я выполняю весь объем обговоренных нами обязанностей. Ведь так?

Голос неизвестного:

– Конечно, Людочка, именно так. Даже перевыполняешь. Тебе причитаются бонусы.

Голос Люси:

– Очень хорошо. Тогда слушайте. Леонтий Дмитриевич Шебеко, двадцати семи с небольшим лет проживает в новостройке на Некрасовской, работает в автомастерской на Чкаловской – работа эта явное прикрытие его криминальных дел. Он очень богат – я знаю это наверняка. Вы его берете, устанавливайте источники его преступных поступлений. Я же в качестве бонуса хотела бы приобрести эту квартиру на Некрасовской. Как насчет такого бонуса, Юрий Николаевич? Мне кажется я прошу не так много.

После короткой паузы голос неизвестного:

– Очень интересные сведения, Людочка. Полагаю, что если все обстоит именно так с этим мальчиком, твой бонус уже в твоей сумочке. Сейчас же развелось столько этой мошкары. Мы с ним поработаем, дорогая, можешь не сомневаться.

Что я чувствовал в эти минуты? Тревогу, какой-то страх? Ничего похожего. Скорее отвращение, что-то похожее на то, что испытывает человек, которому сунули под нос кучу дерьма и предложили его отведать. Я молчал и долго всматривался в лицо Нелидова, он же изучал мою физиономию.