Собачьи дни

Чик Мейвис

Желая заглушить это ощущение, я весьма неискренне восхитилась тем, как хорошо сочетаются имена Рут и Роланд.

— Хм, — сказал Роланд. — Да, пожалуй, что-то есть в раскатистых «эр». Нас много лет называют Роллс и Ройс. — И он с любовью взглянул на жену.

— Как мило, — сказала я с преувеличенным энтузиазмом. Обмен любящими взглядами у столь красивой пары должен умилять, но я ничего подобного не почувствовала. Послав пупку команду по возможности прекратить завязываться в узел, я сменила тему. — Вы тоже занимаетесь юриспруденцией? — спросила я, но ответа

не услышала, ибо произошло нечто из ряда вон выходящее: кухня Гертруды ритмично завибрировала в такт музыке — о нет, пощадите, подумала я — Рода Стюарта, доносившейся из гостиной. На секунду я решила, что схожу с ума: обычно эти стены слышали Моцарта, Шопена, однажды летом во время ленча — джаз «Клуба Квинтет», но такое!

— Ну что ж, — сказал Виктор, — похоже, мы наконец-то можем потанцевать.

Появился Джо с самым лукавым видом.

— Когда мать влюблена, — сказал он, — с рук сойдет даже убийство. Нужно действовать, пока она не очнулась от розовых грез и не поняла, чтО я поставил. Рут, — он протянул руку, — потанцуем? Кэрри решительно заявила, что в этот раз посидит.

И они пошли танцевать.

Я застыла с открытым ртом — все происходящее казалось совершенно нереальным, но очнулась, увидев протянутую мне руку Виктора и услышав:

— Можно вас пригласить?..

Не найдя веской причины для отказа, я согласилась. Виктор был настолько любезен, что не заметил липкого шоколада, которым я измазала его ладонь. Мы последовали за Рут и Джо.

Почему-то я оглянулась на дверь, ведущую в кухню, и увидела Роланда, наблюдавшего за танцующими. Область пупка снова начала пульсировать. Оп-па-па, подумала я.

Виктор оказался хорошим танцором. Во время танца он сказал:

— Это платье не сочетается с вашей любовью к такой музыке.

— Вот как? — фыркнула я, одергивая юбку, неприлично задравшуюся от энергичных движений. Рядом в обнимку переваливались Гертруда с Алеком — зрелище из разряда экстраординарных. — Я же говорила, что часто танцую дома.

— А где ваш дом?

Я сказала.

— Да-да, — сказал Виктор, словно его внезапно осенило. — Гертруда говорила мне о вас. Вы только что развелись, и у вас маленькая дочь.

— Верно, — сказала я, подумав: ты отлично все это знаешь, а мое платье — траур по напрасно потраченным усилиям.

Пуф, пуф, пуф.

— Неприятное дело развод, — сказал он. — Не хотел бы я оказаться в таком положении.

— Что ж, не попадайте в ситуацию, в которой это может произойти, — огрызнулась я. — Я больше никогда не рискну.

— Беда в том, что этого нельзя знать наверняка, правда? — невинно спросил Виктор.

— Нужно просто держаться настороже. — И я показала, как именно: округлила глаза и пофыркала с самым неприступным видом. Мы продолжили танцевать.

Гертруда помахала нам поверх головы Алека изрядно помятой белой папахой. Я кивнула в ответ. Предательница, подумала я. Хорошая задумка и отличное исполнение, однако — не то. Кавалер неплохой, но можешь оставить его себе.

Возле камина Рут и Джо выделывали дикие коленца. Рут

отличалась миниатюрным сложением, и Джо крутил и перекидывал партнершу через себя в совершенно неблагочестивой манере. Кэрри поддерживала живот, стоя в стороне у стола с напитками, спиной к французским дверям, и нежно улыбалась, оставаясь островком спокойствия на фоне разбушевавшегося дождя и ветра. Отвернувшись, чтобы не видеть непогоды, я заплясала еще энергичнее. Забывшись, я могу танцевать довольно хорошо, а поскольку сейчас мне не нужно было заботиться о впечатлении, которое я производила — чем хуже, тем лучше, — то я отдалась танцу, позабыв обо всем.

Мы протанцевали примерно две с половиной песни, которые я хорошо знала и могла подобрать под них движения, пресекая поползновения Виктора углубить знакомство, фыркая и отвечая односложно. В целом я неплохо развлекалась, когда рядом неожиданно возникла Рут со словами:

— Жаль Роланда, подпирает косяк один-одинешенек.

— Ну так потанцуй с ним сама, — предложил Виктор. — Мне хорошо с Патрисией. Давай-давай, вали. — Он довольно засмеялся и, взяв меня повыше локтя, привлек к себе.

— Ладно, придется, — улыбнулась Рут. — Думала пройтись с тобой разок под музыку. — Отходя, она добавила: — Мы с Ро не очень хорошо танцуем в паре — он вечно наступает мне на ноги…

Внутри меня что-то щелкнуло. Отметив вопиющую нелояльность Рут, я сообразила, что мы с Виктором танцуем уже достаточно долго. Мне не хотелось, чтобы он что-то возомнил.

— Я приглашу Роланда, — предложила я. — Идет?

— Прекрасно, — сказала она, положив маленькую ручку Виктору на плечо и сразу отвернувшись от меня. — Давай, горилла, покажи, на что ты способен!

Господи, подумала я, ну и слова. Я посмотрела на открытую дверь в кухню. Ах ты, глупая, глупая женушка… Я и мой покалывающий пупок знаем, кого предпочесть. Ну и поделом тебе, чуть не сказала я вслух. Виктор театрально развел руками в знак сожаления, что приходится меня отпускать, и начал танцевать с Рут, а я направилась к Роланду.

— Потанцуем? — предложила я, думая: какого черта, почему бы не позволить себе смелый флирт? У меня много лет ничего такого не было. Кстати, это еще одно занятие, в котором я отлично себя зарекомендовала.

— Охотно, — жизнерадостно ответил тот (Роланд был очень улыбчивым), ставя бокал. Моя рука, предусмотрительно отмытая от шоколада, коснулась его ладони, и мы начали танцевать.

Гертруда помахала снова, еще веселее, и я помахала в ответ с не меньшим энтузиазмом. Ее бедра, словно галеон, раскачивались в надежной гавани неподвижных рук Алека. О Гертруда, подумала я, каких дур это из нас делает…

К тому времени, когда мы с Роландом наконец добрались до пятачка, где было посвободнее, темп музыки совершенно изменился, и мы застыли друг напротив друга, не зная, куда девать руки. Зазвучала медленная песня, начинающаяся словами «Первая рана — самая глубокая» — о человеке, потерявшем любовь и ищущем новую, что совершенно не соответствовало моему тогдашнему настроению.