Собачий Глаз
Шрифт:
Так и гоблины, роевые по сути существа, — лишь овеществленные возможные действия. Без интерпретатора команд здесь не обойдешься. Каковой и был моментально представлен моему вниманию, выдавленный средой из своих рядов.
Передо мной воздвигся исключительный гоблин — полных три фута в высоту и немногим меньше в диаметре. Колпак на нем тоже был преизрядный: поля оного спадали на плечи, и из-под сего выдающегося образца шляпного искусства видны были только уши, нос, брезгливо надутые губы и обвислые щеки.
Вообще-то
— Чяво нудо, милый? Чяво шум пуднимяшь?!
Ага. Это он спрашивает, значит, в чем я нуждаюсь и чем обеспокоен. Самое время, вот только форма малость подкачала. Как-то не хватает в ней уважительности и внимания к требованиям заказчика. Списать на перепуг это не удастся. Скорее на исключительную тупость и самомнение, сквозь которые не может пробиться даже воспитательный эффект присутствия Харма.
Перспектива грядущего сотрудничества с таким вот исполнителем моих сокровенных пожеланий в области домашнего переустройства что-то не вдохновляла. Мне тут еще жить после того, что наработают зеленявки под столь чутким руководством.
Видимо, кое-что из моих размышлений в полную силу отразилось на лице и позе, ибо гоблины, сгрудившись, без команды подались на шаг назад, а пес-кадорг, напротив, глухо заворчал и выдвинулся из-за плеча, встав вровень со мной. Именно в таком порядке все было, не наоборот. Так что собственные способности к обеспечению дисциплины и правопорядка мне недооценивать не следует.
— Да вот, смотрю, годитесь ли вы для серьезной работы... — размеренно, с ленцой пояснил я и так уже понятное всем, кроме колпачника.
Гоблин в ответ только еще пуще надул и без того жирные щеки:
— Ня хучяшь, ня бяри! Никту ня зястявлят, милый! До него не дошло. Что же, подпустим страху, чтобы наверняка пробило.
— Кого я не беру, тот ему, — кивнул я головой на Харма, — достается.
Пес, умница, рыкнул тоном ниже. Вследствие этого трепет рядовой массы зеленявок начал ощущаться прямо через брусчатку. Как град по крыше, только более глухо, поскольку по земле передается, а не по кровле, под которой пусто.
— Кту ж тябя ня угудил? — сделал колпачник с трудом опознаваемую попытку к примирению. — Тяву яму и скурми, ня жялку!
— Да есть тут один...
Его
Я навис над ним, грозно возвышаясь во весь свой пяти-с-половиной-футовый рост, словно настоящий эльфийский властитель, и во весь голос осведомился:
— Ты сам-то на что годен, МИЛЫЙ? А то мне затычка для сливной трубы в главном нужнике понадобилась! Как раз подойдешь по диаметру.
Не знаю, что его добило больше — предположение, что кроме главного нужника у меня в хозяйстве сыщутся второстепенные, или заковыристое словечко «диаметр». Но колпачник наконец-то явственно увял и даже попытался несколько сдуться.
Не то чтобы это у него получилось с ходу. Тут тренировка требуется, длительная медитация на отказ от чувства собственной важности. Но само по себе стремление ценное. Если б сие было хоть сколько-нибудь продолжительным.
Пусть не до прежних размеров, но надутый гоблин все же слегка расправился по новой. Настолько даже, что сделал последнюю вялую попытку настоять на своей необходимости.
— Кяк жя уни бяз мяня? Уни бяз мяня ня мугут, ничяву ня мугут!!!
Ага, как же. Не знай я зеленявок накоротке, мог бы и поверить. В их среде всегда кроме явного лидера наличествует неформальный. На то, чтобы выявить его на смену текущему, я и рассчитывал, начиная весь этот базар.
— Харм присмотрит! — снизошел я до ответа.
Поименованный пес-кадорг, будучи обрадован возложенной ответственностью, с лязгом встал, сделал шаг к орде и гавкнул. Гоблины чисто рефлекторно выстроились в каре и вздвоили ряды.
С правого фланга, четко печатая шаг, наконец-то вышел особо морщинистый, даже в чем-то щетинистый экземпляр. Вообще-то зеленявкам шерсти по уставу не положено, но этот, видимо, просто обтрепался до бахромы.
Бахромчатый дошел до колпачника и четким движением, как эполеты с разжалованного, оборвал тому поля колпака, натянув их до самых локтей. Открылись испуганные свинячьи глазки экзекутируемого. В них светилось искреннее непонимание.
Теми же отточенными движениями Махровый развернул Надутого лицом к выходу и дал ему пинка. Несмотря на то что сей жест выглядел так же церемониально, низвергнутый правитель с ходу набрал немалую скорость, а к концу подъемного моста даже закувыркался.
Изъятую тулью колпака Махровый засунул за пояс, тем же парадным шагом проследовал ко мне и отрапортовал, кося глазом на Харма:
— Так что мы все поняли, командир. Рады стараться!
Что примечательно, этот говорил почти без отклонений. Да и в остальном вызывал несомненное доверие. В свете данной кандидатуры грядущий ремонт представлялся все более достоверной затеей.