Собачья магия
Шрифт:
Тягуче-медленно проходили минуты, плескались у ног волны, приближался, постепенно замедляясь, плот с окаменевшей на карачках девчонкой. Наконец он ткнулся в берег и пацаны, ощутив, как свалился с души здоровенный камень, подтянули его чуть выше.
– Вылазий!
– махнул рукой Борька, всем видом выражая невысказанное "щас бить будем!".
Лёлька, как стояла на коленках, так и выбралась на сушу, и только тогда решилась подняться на дрожащие, заляпанные и насквозь промоченные ноги. И чтоб вы думали - ни грамма раскаяния!
–
– проговорила она сквозь лязгающие от холода зубы.
– Дывайте паплывё-о-ом!
– передразнил Борька.
– Ты ж нас всех утопишь!
– Сам дурак!
– огрызнулась Лёлька и демонстративно обратилась к Витьке: - Я видила - там дальши целая комната! И ищё дальши протти можна!
– Надо разведать, - соблазнился Витька.
– Надо, - согласился Борька, но упрямо добавил.
– Толька йиё брать не будим!
– А я всё-всё сторажу скажу - что вы тут лазите...
– Да ладна, пусть идёт, - с выражением "эта может!" поспешно уступил Витька.
– Ябида!
– буркнул Борька, давая понять, что лично он против, и сами потом будете плакать, но так и быть - пусть идёт, шантажистка малая.
На этот раз экспедиция была подготовлена основательно: выбрали подходящие шесты из брошенных палок, придержали плот, пока Лёлька на него забиралась и умащивалась на многострадальных коленях, осторожно по очереди перебрались сами. Только потом дружно оттолкнулись и... едва не плюхнувшись с борта в самом начале путешествия, всё же вытолкнули плот на воду.
Плавать на плотах оказалось не самое простое дело. И уж точно - не как в кино. Доски под ногами всё время норовили из-под этих ног ускользнуть, качались, утопали при малейшем движении. Шесты тоже вели себя паразитски - то застревали, то тянули за собой, а то - вместо того чтобы вперёд - заворачивали плот в сторону. Пацаны пыхтели, тихо переругивались, но продолжали трудиться, ежесекундно рискуя замочить уже не только ноги, но и всё остальное, что по чистой случайности ещё оставалось сухим. И постепенно их упорство стало приносить плоды - не очень сладкие, совсем не сочные, но вполне съедобные. Так что, кроме как под ноги, стало возможным оглядеться вокруг.
Казалось бы, отплыли они не так далеко, но освещение заметно уменьшилось, а впереди зияла вообще чернильная темнота. Чёрная от прозрачности вода омывала их "судно" и рябилась, взбудораженная шестами. В её глубине проглядывали таинственные следы былого строительства: кирпичи, поддоны, плиты, извивающиеся словно змеи обрывки арматуры. Мимо проплывали стройные сваи-колонны, обомшелые в основании, с тёмными полосами былых "наводнений". Пахло подвальной сыростью. И тишина!
– Витька-а-а, Вить...
– обратился Борька к другу пугливым шёпотом.
– А как думаишь, привиденья бывают?
– Может, бывают - осторожно подумал тот.
– У-У-У-У...
– глухо завыла в воду дурная Лёлька.
– Лёлька! Щас пишком пайдёшь!
– А здесь мокра...
–
– Бе-бе-бе...
Борька обиженно отвернулся от наглой девчонки и вдруг увидел посторонние блики на воде. Он вскинулся глянуть на вход - что бы это могло там светить - но там всё оставалось по-прежнему. Он перевёл глаза обратно... и всё действительно оказалось по-прежнему - никаких бликов. Но он же видел! Неясное с голубоватым отливом мельтешение, словно проплывшая под водой тень...
– Витька-а-а... Ви-ить... А ты ничё не заметил?
– А чиво я заметил?
– Да я тут чиво-то заметил...
– Ух ты ж! Какой калидор!
– воскликнула Лёлька, отвлекая пацанов от разговора, ставшего каким-то беспредметным, и невпопад радостно уточнила: - Ни-чи-во-шеньки не видна!
Тут она была права. Видно было - ничегошеньки и даже меньше. Плот упёрся в едва различимый берег, дальше была только тьма. Загадочная, непознанная тьма - непочатый край для работы настоящего разведчика!
– Выходим!
– скомандовал Борька, мысленно уже находясь там - среди неизведанных подвалов и таинственных коридоров.
– Я боюсь!
– неожиданно заявила Лёлька и заартачилась: - Там тимно, я не пайду!
А так как сидела вредная девчонка на носу их весьма невеликого "судна", то и остальным выход на сушу оказался заблокирован. Хоть обратно езжай! Борька попытался ступить с краю - плот опасно накренился. Попытался подтолкнуть Лёльку - ни в какую.
– Лёлька пусти! Пусти, каму гаворят!
– Нет! Нет! Не пайду! Ай, дурак, куда ты лезишь?!
Борька неожиданно опёрся ей о плечи и перескочил через голову. Витька сунулся было повторить, но девчонка уже просекла манёвр и, вместо того чтобы подвинуться и не мешать, из вредности поймала за штанину.
– АЙ!
– Витькина нога неожиданно осталась сзади, и он со всей дури ухватился руками за что попало. Естественно, "что попало" оказалось Борькой, не успевшим отойти от берега, и уже оба грохнулись на камни, выражаясь страшными детсадовскими словами.
– Дурная корова! Турка забацанная!
Под "град аплодисментов" Лёлька перебралась на берег, почему-то уже совершенно не боясь такой страшной минуту назад темноты. Пацаны поняли, что совесть у наглой девчонки отсутствует в принципе, и престали зря тратить силы на пустопорожние ругательства, а взялись слезать друг с друга и оттирать ушибленные места. А после, все вместе уставились в проход.
Там по-прежнему было темно. Хотя правильнее было сказать - до ужаса темно, потому что неизвестно, какой ужас может скрываться в такой темноте. Однако время шло и постепенно глаза стали различать стены, углы, кучки кирпичей на полу. И ничего такого - слишком таинственного. Да и что может быть таинственного в пыльном подвале недостроенного кинотеатра, где даже крысы и кошки ещё не водились, не то что древние тайны. Борька смотрел-смотрел, таращился-таращился... и не выдержал: