Собачья магия
Шрифт:
– Так она же колыбельная...
– засомневалась Тоня, стоит ли усыплять малышню перед приходом родителей.
– А ничё!
– отмахнулась детвора с энтузиазмом.
– Ну ладно...
– Тоня, словно всамделишная барышня, присела на краешек дивана, сложила на коленях руки и тихо протяжно начала: - "Лу-у-унные поляны, но-о-очь, как день светла. Спи-и-и моя Светлана, спи, как я спала-а-а..."
Когда Тоня так пела, она совершенно "улетала" и ничего вокруг уже не видела. В общем-то, у неё и голос был хороший, так что в садике на колыбельные сбегались из соседних групп воспитательницы и нянечки. Но вместо "аплодисментов"
"Боже, ну о чём ты думаешь!" - вспыхнула смущением Тоня и, наконец, отвела взгляд. Буран вздохнул и положил голову на вытянутые передние лапы. Тоне почему-то стало стыдно, словно она только что выслушала признание в любви и не знает, что ответить. "Господибоже... О, господи..." - разгосподькалась она, но тут из пучины фантазий её вывели детские голоса.
– А теперь, чур, я буду петь!
– Нет, чур, я!
– А я первая!
– А у меня страшнее!
– Так, дети, дети!
– заторопилась мама.
– Боря, что значит - страшнее?
– А я знаю песню, каторую дядька стораж пел!
– Господи, что ж он такое страшное пел?!
– подначила Тоня, но пацан воспринял всё серьёзно и тут же немелодично заорал:
– "Шумел как мышь, деревья гнулись, и ночка тёмная была! Адна визлюбенная пара всю ночь гуляла да утра! Адна вазлюбинная пара..."
– Стой-стой!
– замахала руками Тоня, когда обрела дар речи.
– Боря, что ты поёшь?! Какая "мышь"?! Там же "шумел камыш"!
– Какой "камыш"?!
– возмутился знаток романсов шести лет от роду и посмотрел на воспитательницу, как на глупого ребёнка.
– КАК камыш можит шуметь!
– А как мышь может шуметь?
– попыталась Тоня давить логикой, но с логикой у Бори было всё в порядке.
– "Шурр-шурр-шурр...", - с готовность изобразил он.
– А ночию знаишь, как слышна!
– Да-да, я как-то об этом не подумала, - ошарашено согласилась Тоня.
– Да, действительно...
– мама в свою очередь подумала и не нашла, что возразить.
– А кто у них там шумел? Ну, как мышь?
– вдруг заинтересовался наблюдательный Витя.
– Ну-у-у...
– задумался Боря.
– Наверна, кош!
– встряла Лёлька.
– Какой "кош"?
– не поняли её все.
– Может "кот"?
– Вы чиго, какой "кот"!
– отмахнулась девчонка.
– Раз "шумел как мышь", значит должин быть "кош"! Разви кот шумит, как мышь?
"Логично!" - подумала Тоня с уважением, но тут нечаянно глянула вниз, на единственного участника спора, не принимавшего в нём участия, и ей стало смешно. Потому что глаза пса были так философски возведены горе, словно он один понимал нелепость всей постановки вопроса, но из философских соображений не считал возможным мешать людям сходить с ума. Ах ты ж паршивец!
И тут в дверь длинно позвонили. Очарование момента улетучилось, как
Как и ожидалось, за дверью топтался наряд милиции, преисполненный ответственности. За его спинами безответственно прятался "милый друг", пытаясь и "органы" подтолкнуть к действию, и на глаза Тоне до времени не попасться. Рядом переминались с ноги на ногу Борины родители, с подозрением косясь на представителей "органов".
– Антонина Грачишина?
– сурово вопросил передовой милиционер, а когда Тоня кивнула, безапелляционно скомандовал: - Пройдёмте с нами, на вас поступило заявление.
Валера из-за спин злорадно заухмылялся.
– Э! Куда пройдёмте?!
– решительно вклинилась Борина мама.
– Там же наши дети!
– Не мешайте, гражданка, мы при исполнении!
– сурово отчитал её главный наряда и попытался отодвинуть с дороги. Та упёрлась. Супругу поддержал Борин папа.
– Оля, подожди... Товарищ старший сержант, так она тоже при исполнении!
– кивнул он на Тоню.
– Каком таком исполнении?
– нахмурился старший.
– Обыкновенном. Она воспитательница и отвечает за детей.
– Каких детей?!
– начал уже нервничать милиционер.
– Да вот жеж там!..
– Позвольте!.. Позвольте я скажу, - смогла, наконец, вставить слово Тоня.
– Да, я работаю в детском саду. У меня там в квартире дети из моей группы. Я не могу уйти, пока не отправлю их по домам, - протараторила она довольно твёрдо, а потом зачем-то добавила: - Извините...
– Постойте, там сейчас находятся дети?
– как-то подозрительно удивился старший милиционер, получил подтверждение в виде кивков с пожатием плечами, но почему-то удивился ещё больше: - И всё это время находились?!
– Ну, да. А что?
Главный милиционер оторопело переглянулся с второстепенным и решительно потребовал:
– А ну, пройдёмте, покажете!
Тоня пропустила наряд, пропустила Бориных родителей и, демонстративно проигнорировав "любимого", прошла следом, но неожиданно натолкнулась на спины, остолбеневшие в дверях комнаты. Спины были широкие и Тоне из-за них ничего не было видно, сколько она не подпрыгивала. Только через какое-то время её усилия заметили, прошли в комнату сами и дали пройти ей. Она нетерпеливо протиснулась вперёд и... тоже несколько остолбенела.
Оказывается, за время её отсутствия диспозиция несколько поменялась. Дети стайкой цыплят обсели маму, а Буран примостился у неё в ногах, нежно прижавшись мордой к коленям и невинно закатывая глазки. Лёлька ещё и обхватила его за шею. Вся картина прямо таки дышала уютом домашнего очага.
– И как это понимать?
– выразил своё удивление старший наряда.
– Вот же эта псина, бешенная!
– вякнул сзади Валера.
– Это которого дети обнимают?
– уточнил милиционер, про того ли "псину" идёт речь, а Борины родители захихикали. Пёс ещё и демонстративно потёрся о колено, а мама положила ему на голову ладонь. Собачий хвост при этом "вальсировал", как заведенный.