Собачья магия

Мачальский Дмитрий Викторович

– Да ну, чиво, идём уже!

– Астарожна!
– посоветовал осторожный Витька, шагая за ним.

– Ой, я так баюсь!
– кокетливо сообщила Лёлька, не задержавшись следом и на секунду.

Вся банда, тщательно нашаривая ногами дорогу, двинулась по коридору к чёрному прямоугольнику дверного проёма в его противоположном конце. Борька впереди, постепенно замедляясь, Витька сзади, потихоньку выравниваясь рука об руку, Лёлька - наступая на пятки, стукаясь в спины, норовя ухватиться за локти и выглянуть из-за плеч. Так и добрались, шаркая и спотыкаясь, а там уже - с замиранием сердца заглянули внутрь.

Если до того было темно, то здесь, казалось, был совершенно беспроглядный мрак. В этом

мраке пахло цементной пылью и затхлостью, настолько застойной, что даже подать голос казалось неуместным. Но прошла минута, другая, и так же, как в начале, глаза стали привыкать, выделяя неясные детали и постепенно их проясняя: сбитые из штакетин козлы, приготовленные для кладки кирпичи, даже корыто для цемента, валяющееся недалеко от входа. И снова сквозь беспроглядную, казалось, тайну проступила обыденная обстановка заброшенного строительства. Борька уже собирался выдать своё боевое "да ну, чиво ж!", как вдруг в дальней стене комнаты обозначился дверной проём - словно где-то далеко по коридору промелькнул, пересекая его, неясный голубоватый свет.

– Ты видил?!
– зашипел Борька на ухо товарищу и для наглядности ещё "въехал" локтём в бок.

– Чё?! Чиво?!
– подскочила вместо того Лёлька, смотревшая в другую сторону.

– Там наверна кто-та ходит!
– сделал вывод Витька, отпихнув Борькину руку.
– Другии пацаны, наверна?

– Идём за ними!
– обрадовалась Лёлька.

– А если увидят?
– как всегда засомневался Витька.

– Неа, не увидят!
– Лёлькиной уверенностью можно было горы сворачивать.
– Мы спрячимся.

– Идём посмотрим, - принял решение Борька и двинулся в темноту. Остальная банда, отрезав командиру сомнения, подпёрла его с тыла. И они пошли.

Вот это, я понимаю, разведка! Темно, страшно, даже опасно. Сзади сторож, впереди, бродящие по подвалам пацаны. Борька почти не дышал и старался ступать так, как учил папа - по-индейски, мягко переваливаясь с пятки на носок, чтоб никакой камешек под ногой не хрустнул. Процесс скрадывания несколько портили товарищи, явно не имевшие понятия об индейской ходе и потому пыхтевшие и шаркавшие немилосердно.

– Тише вы!
– страшным шёпотом попытался навести порядок Борька.

– Мы тихо!
– таким же шёпотом заверили друзья и продолжили шарканье с новой силой.

Борька смирился и сосредоточился на наблюдении, но всё было спокойно. Ни один посторонний звук не нарушал затхлой тишины подвала. Без лишних приключений они достигли двери, прошли немного по коридору... и тут опять появился свет - словно бело-голубое светящееся колесо, он выкатился неясным маревом из бокового прохода и сейчас же исчез в противоположной стене. Детвора замерла. Явление теперь увидели все и никакими бродячими пацанами его было не объяснить. Борьке пришло на ум, что так мог бы "пробегать" свет от фонарика, но он вспомнил отчётливое шуршание, с каким прокатилось странное колесо, и ему стало страшно. Рядом так же тряслись два других "бесстрашных" разведчика. Всей толпой они начали осторожно пятиться, боясь повернуться спиной к жуткому коридору. Но тот угрожающе молчал и загадочно темнел впереди, не спеша выкладывать свои козыри. Может им и удалось бы так помалу выбраться на волю, но тут неуклюжая Лёлька запнулась о какой-то кирпич и начала заваливаться на спину.

– Ай!!! Падаю!
– ухватилась она руками за обоих товарищей и, что есть мочи, потянула на себя. Пацаны от неожиданности едва не врезались друг в друга лбами.

– Лёлька!!!
– возмутились они столь безответственному поведению в опасной ситуации, но что делать - упёрлись, восстановили девчонку на ногах и только тогда вернулись к неизвестному противнику. И вовремя! Потому что прямо на них по коридору светящимся колесом катился самый настоящий

кошмар.

Измождённый человек - кожа да кости - выгнулся через спину обручем, уцепился пальцами ручек-веточек за пятки палочек-ножек и так катился по полу, словно это был его обычный способ передвижения. Из всей фигуры выделялись только грудь с выпирающими рёбрами да лицо с неестественно выпученными, прямо таки огромными глазами. Но если рёбра лишь мелькали на оборотах, то глаза непостижимым образом всё время смотрели прямо. Причём, прямо в душу. И от их внимательного, будто вопрошающего безумного взгляда замораживался мозг и отнималось тело, не в силах ни убежать, ни даже отвернуться. Дети замерли, забыв как дышать, без единой мысли в голове, но когда до привидения оставалось всего-ничего, воздух подвала рвануло отчаянным девчачьим визгом. Борька вздрогнул и с перепугу зажмурился. Мимо него в стороне прошуршало по цементному полу нечто и всё стихло. А когда он открыл глаза, вокруг снова было только темно.

– А ды-ды-ды... бу-бу-бу...
– лязгала зубами вся троица, однако Борька был не только разведчиком, но командиром, и протрясся первый: - Би-би-бижим!

Они развернулись и что было духу погнали к светлому прямоугольнику входа, который теперь казался недостижимо далёким в этом страшном тёмном помещении. Но когда до него оставалось каких-то полтора метра, из-за края вынырнул всё тот же человек-колесо и покатился им навстречу, завораживая взглядом своих выкаченных буркал.

– А-А-А!!!
– взвыла детвора на три голоса, и Борька отчаянно зажмурился.

Ничего не произошло, только прокатившийся мимо шорох заметно приблизился, пройдясь едва не по носкам обуви. Пальцам на ногах стало так холодно, будто в морозилку сунули. "В третий раз точно наедет!" - подумал Борька и отмер.

– Бижим! Бижим! Бижим!
– погнал он шевелиться всю банду.

Но только они выбрались в коридор и набрали скорость на более-менее освещённом участке, только стало казаться, что далёкий выход уже вполне достижим, только Борька собирался с облегчением выдохнуть: "Вырвались!", как сзади их накрыло голубоватым свечением и метнувшийся взгляд встретил взгляд огромных безумных глаз, от которых уже не было спасения.

– А-А-А!!!

– ГАВ! ГАВ! УРГАВ!
– разнеслось под сводами подвала вместе с бурным плеском воды, а мгновение спустя шаркнули по цементу мощные лапы. Большущая лохматая тень перемахнула детей и сходу врезалась прямо в накатывающегося призрака. Две тени-молнии - страшно рычащая буро-косматая и жутко молчаливая мертвенно-голубая - завертели друг друга в стремительном водовороте, а детвора только заворожено таращилась на их смертельный танец, не в силах сдвинуться с места.

"Буран вернулся!" - наконец прорезалась мысль в пустой Борькиной голове, но обрадоваться он не успел, потому что проснувшееся следом сознание вдруг уловило, как сквозь бешенный звериный рык проскальзывают, будто цедимые по капле, человеческие слова:

– "РГАВ!.. БЕ-ГИ-ТЕ!.. РРАУ! ГРАВ!.. БЕ-ГИ-ТЕ!.."

– Бижим! Бижим!
– всполошился Борька и схватил за рукава ещё пребывающих в оцепенении товарищей.
– Скоро тикаим!
– В глазах тех появилось осмысленное выражение, но в головах вслед за тем - дурацкие мысли.

Едва очухавшись, Лёлька взвизгнула на грани ультразвука: "Буранчи-и-ик!!!" и... бросилась спасать собаку, да так рьяно, что уцепившийся за её рукав Борька едва не вспахал носом пол. Чудом удержавшись, он со всей силы потянул девчонку обратно и с разворота бросил её в объятия Витьки. Дальше они вдвоём поволокли брыкающуюся Лёльку к озеру, мгновенно упаковались в плот, едва не перевернув его, и оттолкнулись шестами от берега. За их спинами из глубины подвала продолжало бушевать мертвенно-белыми всполохами и громовым звериным рыком.