Собака Кантерсельфа
Шрифт:
– Придурок местный явился! – довольно осклабился Живолуп. – Я вас обоих заставлю мочу пить!
После этих слов у него возникло неприятное чувство, что он пытается не пригнуть головку тонкой девчушке, а голой рукой остановить автомобиль. Сека резко выпрямилась, едва не сломав ему руку в плече, и чтобы сохранить ее, боксер был вынужден отшагнуть.
– Ну, ты нарвалась, дура! – пригрозил Живолуп, снова подступая к ней.
Решив оглушить девчонку, он ударил ее сначала справа, затем слева. И обе руки его попали в
– Посмотрим, кто будет мочу пить, – заявил Сафа, а у Секи обеспокоено уточнил. – Ты весь кусок съела?
– Нет, только корочку!
Воспользовавшись тем, что они отвлеклись, боксер ринулся в атаку. Сафу отбросило в сторону как пушинку, и уже из угла он наблюдал, как сцепившиеся Сека и Живолуп врезались в стену.
– Хочешь еще, тварь? – торжествующе вскричал боксер за секунду до того, как Сека вырвала из стены писсуар и разбила ему об голову.
Она стояла в туче пыли и водяном фонтане, над распростертым у ее ног боксером, и лицо у нее было задумчивым.
– Спроси у него, почему они Жеку убили? – поторопил Сафа, однако она не спешила выполнять команду.
Вместо этого она разорвала на Живолупе сначала рубаху, потом и трусы с брюками.
Сафа удивился, какое барахло носит его бывший приятель, гнилье. Уже потом до него дошло, что дело не в ткани, а в нечеловеческой силе пальцев того, кто ее разрывает. В этот момент он впервые ужаснулся тому, что все – таки происходит с Секой. Она даже ребенка погладить не может без самоконтроля. А родить сможет?
– Это не он! – заявила Сека. – Он не имеет отношения к убийству.
– Ты же его даже не допросила!
– Если Живой его оперировал, должны были остаться следы. А здесь их нет.
– С чего ты решила, что Живой его должен был оперировать?
– Вся их банда прошла под ножом Живого. Именно он производит убийц.
– Что значит, производит?
– Живой делает их мощнее, пересаживая органы от более сильных особей. Он вживляет гипофиз бывших спецназовцев, офицеров, побывавших в реальных боях.
– Зачем? – ужаснулся Сафа.
– Он делает из них рабов. Каждому вживляется чип или просто пороховой капсюль с дистанционным детонатором. Если человек заартачиться, он умирает.
– Значит, ты тоже можешь умереть в любой момент?
– Меня он оперировал, а просто выходил. Я стала тем, что есть в другом месте, а он воспользовался мной, пока я ничего не помнила. Но теперь это не пройдет.
– Зачем ему это надо?
– Ему нужна власть. Он хочет завладеть городом.
– А Иван Иваныч как же?
– Он уже ничего не может поделать с Живым. Тот стал чересчур сильным для него.
Сафа с трудом осмыслил услышанное.
– Тогда получается, что во всем, что случилось в Алге, виноват Живой! Если его не станет, все должно
– Никто не знает, кто скрывается под этим именем.
– Ты постарайся! Ты ведь все можешь. Ты такая… необычная! Слушай, если Живолуп Жеку не сдавал, то тогда кто?
В ответ на скрип двери Сека обхватила Сафу руками и увлекла в кабинку, заставив выпущенные в упор пули пройти мимо.
– Где вы, придурки? – раздался голос Чемоданова.
Он пару раз выстрелил на удачу сквозь кабинку.
– Выходите, все равно вас прищучу, уроды!
Он бы выполнил свою угрозу, если бы наверняка знал, что они без оружия. Но его незнание должно было скоро рассеяться.
Сека оглянулась в поисках выхода, и взгляд ее замер на продолжающим пребывать в беспамятстве Живолупе. Под сбившейся набок курткой просматривался умхальтер в кобуре. Черт, ведь Сафа знал, что боксер не расстается с оружием.
Чемоданов выстрелил еще, после чего последовал щелчок. Кончились патроны. Едва он стал их перезаряжать, Сека метнулась к лежащему. Сколько надо времени, чтобы достать умхальтер из кобуры, снять с предохранителя и начать стрелять. Дольше или нет времени, необходимого Чемоданову, чтобы вставить новую обойму.
Сека начала стрелять, не тратя времени на доставание оружия из кобуры. Пулям это не стало помехой. Полетели щепки, и ударила хлопнувшая дверь.
– Удрал, подлец! – констатировала Сека, осторожно выглянув.
– Ума не приложу, почему Чемоданов? Он всегда за меня заступался.
– Способов, чтобы сделать из него чудовище, тысяча. Достаточно разок попасть к доктору.
– Он часто про навозные вилы рассказывал, – вспомнил Сафа. – Наверное, про себя.
– Есть кто живой? – крикнул Ромка.
– Есть! – поторопился откликнуться Сафа, пока бармен не пальнул в него чем-нибудь.
Они вышли под недобрые взгляды таксистов.
– Вам придется задержаться, – сказал Ромка, отводя глаза. – Чтобы заплатить за причиненный урон.
– А мы тут при чем? Это все Чемоданов. Мы, пожалуй, пойдем, – Сафа подтолкнул Секу к двери, которая на глазах становилась снулой как мороженая рыба.
– Погоди, парень, – один из мужчин схватил его за руку.
Сафа выдернул руку, крикнув:
– Сека, беги!
Та сделала пару шагов по направлению к выходу и стала заваливаться. Сафа сунул под ноги ближайшему преследователю табурет, подхватил девушку и бросился бежать.
У самых дверей его настиг наиболее шустрый таксист, мужчина лет сорока, малорослый, но коренастый. Сафа понял, что шанс у него только один, но все дело в том, что взрослых мужчин он никогда не бил по настоящему. Развернувшись и крикнув как можно более тонким голоском "Не бейте, дяденька", он со всей силы засветил таксисту в скулу.