Собиратель чемоданов
Шрифт:
Чемодаса задохнулся от возмущения. Ни слова не говоря, он сорвал свой колпачок, сунул его в черепную коробку, с грохотом захлопнул крышку и вышел вон.
— Куда ты? — закричал ему вслед Упендра, — Хм… Что за странное существо? Взял и ушел ни с того ни с сего. Чаю не выпил. Даже не попрощался. Как после этого их воспитывать?
11. — Ну, что? Поговорил с Упендрой? — спросили у Чемодасы.
— Упендра? Да он лодырь и бездельник! — отвечал он, — Никчемнейший чемоданный жителишка! Два дня на него потратил, и все впустую. Он еще ругает нашу
— Эх, выгнать бы его! — сказали те, которые не любили Упендру.
Но те, которые его обычно защищали, стали говорить, что у него слабое здоровье.
— Это у него-то слабое здоровье? Ха-ха! — сказал Чемодаса. — Больше ему верьте! Он здоров как бык, только притворяется больным, чтобы не работать.
Но о книге, которую сочинял Упендра, он, помня свое обещание, не сказал никому ни слова.
Книга V. (2-я Чемоданов)
1. Прошло два дня. Чемодаса с головой погрузился в работу, стремясь наверстать упущенное. Но отчего-то с каждым часом ему становилось все скучнее. В конце концов и работа стала не в радость.
«А не проведать ли мне Упендру? — вдруг подумалось ему. — Как-никак, целых два дня не виделись». От этой мысли скука сразу прошла. Не дожидаясь конца рабочего дня, Чемодаса живо собрал свои вещи, натянул колпачок, и ноги сами понесли его по знакомой дорожке.
2. В домике Упендры было пусто. «Должно быть, пошел прогуляться», — решил Чемодаса. Он быстро обежал все окрестные улицы, но Упендру нигде не встретил. «Не иначе, как уже вернулся. Наверное, мы с ним где-нибудь разминулись». Он вернулся к дому. Но Упендры там все еще не было. Чемодаса забеспокоился: «А что, если он умер? И его уже похоронили? А я даже с ним даже не простился!»
— Эй! Ты что там ищешь? — раздался вдруг голос Упендры.
Чемодаса оглянулся, но двор был пуст.
— Да-да, ты! Я к тебе обращаюсь. Что тебе понадобилось в моем доме? — голос доносился из динамитного сарайчика. Такие сарайчики в чемоданах имеются в каждом дворе. Их нарочно строят подальше от дома. Хранят в них обычно взрывчатые вещества, а также слесарные и столярные станки, помпы, домкраты и другие крупногабаритные предметы, которые нельзя засунуть в сундучок.
3. Сарайчик Упендры был совершенно пуст, если не считать нескольких завалявшихся в углу шашек динамита. Только на пол была брошена охапка свежих поролоновых обрезков, на которой и восседал Упендра.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Чемодаса, усаживаясь рядом с ним.
— Ч-ш-ш! — зашипел Упендра. — Прошу тебя, говори вполголоса. И затвори поплотнее дверь.
— Зачем? — удивился Чемодаса.
— Затем, что сквозняк. Представь себе, еще ни одна живая душа не проведала моего нового адреса. Я словно растворился для всех! Кстати, и тебя попрошу: если станут обо мне расспрашивать…
— Вот еще! Не стану я врать.
— А я тебя врать и не прошу. Если спросят, не видел ли Упендру, скажи: «Видел. Только где — не помню. Вспомню — скажу».
Чемодаса хотел было поспорить, но подумал: «Вряд ли кто о нем и вспомнит, так что врать
— А давно ты здесь?
— Давно. Сегодня — уже третьи сутки, как мне пришлось оставить свое насиженное гнездо. Последние два дня я там места себе не находил. Меня осаждали как никогда. Впечатление было такое, будто хотят выжить из собственного дома.
«Странно, — подумал Чемодаса. — Последние два дня я находился при нем почти неотлучно, и, кажется, никто его не беспокоил».
— Кто же это был? — спросил он.
— Понятия не имею! — ответил Упендра. — Может, и вправду поклонники, а может, подосланные шпионы. Последнее время я не даю себе труда проводить тонкие различия между чемоданными жителями. Пустое занятие! Все различия — чисто внешние. Да и кто бы они ни были, а от разговоров с ними я ничуть не поумнел. Наоборот, начал замечать, что и сам превращаюсь в праздного болтуна. И тогда я сказал себе: Хватит! Уж лучше обменяться мнением с самим собой или с каким-нибудь воображаемым собеседником, чем вести нескончаемые беседы с никчемными созданиями, которые забредают к тебе с единственной целью — убить время. Так я подумал, собрал вещички, и — только меня и видели.
4. Из вещей в сарайчике были только ножницы, губная гармошка, да еще — Чемодаса задумался, можно ли считать вещами в беспорядке разбросанные по полу лоскутья чемоданной клеенки, и каково их предназначение. Вдруг — он вздрогнул от испуга! — ему показалось, будто черная оскалившаяся рожа глянула на него с пола. То был самый большой лоскут, дырявый и бесформенный, с рваными неровными краями. Дыры на нем своим расположением напоминали глаза, ноздри, рот и уши какого-то злобного чудовища. Впечатлительный, как и большинство чемоданных жителей, Чемодаса стал смотреть в другую сторону, опасаясь, как бы неприятное впечатление не сказалось потом на его работе.
— Послушай-ка, ты случайно не знаком с Чемодасой? И вообще, слышал о таком? — вдруг спросил Упендра.
Чемодаса почувствовал себя глубоко уязвленным, но виду не подал и ответил с достоинством:
— Чемодаса — это мое собственное имя. А ни о каком другом Чемодасе я не слышал.
— Не может быть! — обрадовался Упендра. — Так это, значит, о тебе все говорят, что, мол, «золотые руки»?
— Должно быть, — скромно потупившись, ответил Чемодаса. — А еще обо мне говорят: «светлая голова».
— Этого утверждать не могу, не слышал. Я говорю только то, что сам слышал и знаю наверняка. Скажи: ты с ножницами обращаться умеешь?
Чемодаса в ответ только фыркнул. Вопрос Упендры показался ему смешным.
— Не исключено, что мне понадобится твоя помощь, — сказал Упендра. — Вот, решил навести здесь уют.
— Хорошая мысль, — одобрил Чемодаса.
— Повесить на стены какие-нибудь изображения. Для начала решил сделать свой портрет. Уже почти закончил. Но что-то мне в нем не нравится, даже не могу сказать что именно. Чего-то не хватает. Думаю, сходства. Ведь зеркала у меня нет, приходилось работать ощупью. Вполне возможно, что-то упустил. Но, с другой стороны, когда проверяю — как будто все сходится. В общем, посмотри сам, со стороны все-таки виднее.