Собирай меня по осколкам
Шрифт:
– Тимур, - строго произнесла Уварова. Но я перебил.
– Ты была на выпускном?
– Почему вдруг спрашиваешь про выпуск?
– В каком ты была платье? – и я сам не знал, почему спрашиваю. Мы потеряли даже такую мелочь, как дурацкий выпускной. Она должна была быть в красивом вечернем платье, а мне мама купила крутой смокинг. Уверен, мы были бы самой крутой парой.
– Ни в каком. Я не пошла,- ее голос из звонкого сделался вдруг грустным. Проклятая правда всплыла не в то время. Сорвала все планы. Наша трусость порождает сомнения. Мы стоим на пороге выбора, мечемся из стороны в сторону, смотрим на гребаную чашу весов и выбираем
– Я тоже.
– Ты ничего не потерял. Туда ходят только парни, которым нравится галстук и пиджаки. – Голос Маши снова потеплел, а может мне показалось.
– Да я бы и трениках вписался в общий антураж.
– Ну да! Куда уж им до супер Тима и его треников, - она явно улыбалась. Я даже на расстоянии это ощущал.
– Я же уникальный, хорошо, что ты это понимаешь, ненормальная.
– Ты мне позвонил похвастаться своей уникальностью? Или опять скучно? Вчера с кем-то болтал, а сегодня этот кто-то не хочет тебя развлекать? – с укором произнесла Маша.
– В смысле? А кто меня вчера развлекал? – не понял наезда. Да, это был именно наезд, я слишком хорошо знаю Уварову. В этом плане мы с ней похожи.
– Ты у меня спрашиваешь?
– А у кого? Ты со мной отказалась говорить. Чокнутый дед после «Спокойно ночи, малыши» отрубил свет и заставил всех спать. Сегодня вообще не явилась. Не любишь ты меня, - последнюю фразу я сказал на автомате. Опять же, потому что казалось, мы снова вместе, что она априори моя и ничья больше.
– Да что ты г… - Маша не договорила. Оборвала себя и резко замолчала. Видать дошел смысл того, что я ляпнул. Смутилась точно. Эх, жаль не вижу ее сейчас. Хотя может, и не жаль, иначе накинулся, возбудился. Но тело у меня пока не в полной боевой готовности. Поэтому пусть на расстоянии смущается.
– Медсестра зовет меня, - наврал. – Приходи завтра, ладно?
– П-приду, - прошептала она в трубку. Такая вроде ерунда, а у меня спину кипятком опалило.
– Маша…
– Что? – робко произнесла Уварова.
– Я с… - хотел сказать «скучал по тебе». Но не успел, рядом нарисовалась реальная медсестра. Руки в бока поставила и строго покачала головой.
– Ну что? – буркнул, кривя губами. Вот же умеют люди появляться вовремя.
– В смысле? – не поняла Маша.
– Молодой человек, в палату быстро! – рявкнула тетка.
– У вас тут тюрьма строго режима? – крикнул раздраженно.
– Тимур? – спросила обеспокоенным голосом Уварова.
– Молодой человек! – настаивала женщина в белом.
– Сочувствую вашему мужу! Если он у вас, конечно, есть! Я перезвоню, Маш.
Однако так и не перезвонил. Медсестра поставила стул в нашей палате и бдила часа два, пока все не уснут. Звездец какой-то! Пора ноги делать. Чокнуться можно с этими правилами.
Глава 32 - Тимур
Утром мы устроили забастовку. Потому что эту шнягу есть, откровенно говоря, невозможно. Да и медсестра знатно достала: ночью уснула на страже, храпу было на всю палату. Меня так и подначивало разбудить тетку. Но она во сне хотя бы не бубнит.
Короче когда все встали, вернее когда нас разбудили, в коридоре уже
Однако договориться не получилось: на деда надавили – вызвали жену. Пришлось открыть дверь и выслушать целый этаж нравоучений. В наказание всем вкололи болящий витамин Б или какой-то там, и отключили телек. Ну и пофиг. Меня это подобие говорящего ящика не особо интересовало. Зато дедок расстроилась. Там то ли футбол должен был сегодня идти, то ли что-то еще интересное.
В обед звонила мама. Обиделась, что я не уделяю ей внимания, не приезжаю. Знала бы она, как мучится ее сынок, сама бы приехала. Но я решил не говорить, не надо нервы теребить. Сказал, учеба, работа, позже заявлюсь. После дернули с Израиля. Шеф заливался соловьем про какую-то крутую конференцию образовательную, где соберутся очень толковые ребята. Неплохо было бы и мне там блеснуть. Конференция будет проходить пятого января, через полторы недели. Фирма даже готова купить билеты, гостиницу оплатить. В общем, уговаривали часа два. Я и согласился. Три дня погоды не сделают, а полезности реально много.
Ближе к четырем заявилась молодая медсестра, новенькая судя по всему. Симпатичная, улыбчивая, короче деду понравилась. А ей приглянулся Кирюха, мой ровесник. Она то и дело какие-то вопросы ему задавала, ну а мы в свою очередь подкидывали шуточки. В итоге Кирилл обиделся, а медсестра ушла. Мужской коллектив между собой впал в споры, я же свинтил по-тихому в коридор. Думал Маше набрать, все-таки почти четыре. Ее опять где-то носит. Такими темпами не пустят, грымза на страже сидит, во все глаза глядит.
– Куда? – прорычала цербер, строго разглядывая меня.
– В туалете, хотите со мной?
– В плате вам на что туалет? И вообще налево иди.
– Налево не хожу, в любовники не записываюсь, - усмехнулся и шмыгнул вниз по лестнице. Чувствовал я себя в разы лучше, синяки на теле остались, правда, спалось ночами плохо. Особенно когда дело касалось переворотов с бока на бок. Но все это ерунда. И не такое проходили.
На первом этаже свернул в коридор, куда привозили по скорой. Пустой, тихий, в синих тонах. Прошел мимо нескольких дверей, а возле одной, которая была открыта, присел на лавку. Глянул внутрь, темно. Отлично. Здесь можно хоть поговорить без свободных ушей. И только я планировал набрать Машу, как она сама позвонила.
– Ты чувствуешь что ли? – спросил, усмехнувшись совпадениям.
– Меня не пускают. Так что не судьба… - грустным голосом произнесла Уварова.
– Я на первом этаже в коридоре, куда привозят пострадавших. Заходи сюда, людей нет, этой мигеры тоже.
– Мигеры?
– Потом объясню. Давай, двигай ко мне.
Я скинул вызов и принялся ждать. Потом поднялся и подошел к дальнему окну. Оглядел себя в отражение, видок стремный. Пригладил волосы, поправил челку. Но эти треники из СССР и майка – лучшего наряда для свидания не сыскать. Идеальный сюжетец для тиктока.