Собирая тьму
Шрифт:
Он смотрел на нее, его глаза медленно чернели, и он резко отвел взгляд.
— Может, ты права.
— Ты согласен? — осторожно спросила она.
Он дальше смотрел на овраг.
— Ты думала, что я умер на утесе. А я думал, что ты умерла, когда я пронзил тебя мечом. Ты права. Порознь нам лучше.
— Это была не твоя вина, — сказала она резким тоном. — Виноват мой отец.
Он не смотрел на нее.
— Меч был в моей руке. Это моя вина.
— Я сама выскочила.
— Знаю. Видел. И мне было все
Она ощутила, как от лица отлила кровь, кожа похолодела.
— Не верю. Я видела твой взгляд потом.
— Да, потом. Когда я пришел в себя и понял, что сделал, — он посмотрел на нее черными, как полночь, и ледяными глазами. — Пойми, я видел, как ты бежала. Я знал, что ты сделаешь. И не остановился, потому что в тот миг хотел убить сильнее, чем не навредить тебе.
Она сглотнула, страх бежал по венам.
Он чуть заерзал.
— Так не было. Раньше я этим управлял…
Она через миг призналась:
— Я тоже не могу этим управлять.
Холод на его лице оттаял от смятения.
— Что?
— Я не могу управлять затемнением, — сказала она, было трудно смотреть в глаза от стыда. — Я просто хочу всех убить. Я чуть не напала на Лира. Я хотела убить его. Он отвлек меня афродизией.
— Ты никогда раньше не испытывала жажду крови. Ты научишься управлять ею.
— Как, если во мне не осталось части, что хочет этого?
Он молчал, но она видела понимание в его глазах. Он знал, о чем она. Он там был.
— Ты ранил меня, — она не смотрела, как он вздрогнул от ее слов. — Это случилось. Я выжила. Я закричала не в тот миг, и тебя ранили. Ты выжил. Это произошло, и мы в порядке, так что нужно оставить это в прошлом.
— Но ты все равно прогоняешь меня.
Боль ударила ее от его слов.
— Не прогоняю, — поспешила сказать она с болью. — Я не этого хочу, но так должно быть, понимаешь? Я для тебя обуза. Я не как Сейя. Я не могу обучиться и стать сильной, как ты. Я всегда буду слабее. Ты всегда будешь защищать меня.
Он сжал ее запястье, где раньше были чары слежки.
— Если бы я не хотел, я бы не обещал защищать.
— Тебя это может устраивать, но не меня. Я не дам тебе рисковать собой…
Гнев вспыхнул на его лице, он сжал ее запястье сильнее.
— Я сам могу выбрать, рисковать ли мне жизнью, как и ты. Ты хочешь сражаться, зная, что можешь столкнуться с врагом, что убьет тебя, чтобы пощадить меня. Почему я не могу сделать выбор?
— Потому что это мои враги, а не твои.
— У нас совпадают почти все враги.
— Не важно. Я не буду обузой. Я не буду отвлечением, чтобы тебя ранили. Я буду учиться месяцами, а то и годами, использовать магию, но я все равно буду слабее тебя.
Цви громко заворчала. Она соскочила с колен Пайпер, недовольно посмотрела на них — наверное, из-за шума — и ушла в дождь.
— Я не смогу
— Ты не получишь шанс и одна, потому что тебя убьют или схватят, — прорычал он. — Ты слепа. Твои враги не будут ждать, пока ты будешь готова биться. Почему ты так хочешь отбросить свою жизнь?
— Потому что я не хочу отбрасывать твою! — рявкнула она. — Я не буду причиной твой смерти! Моя жизнь не важнее твоей, и я…
Она подавила следующее слово с паникой.
Он прищурился.
— И ты что?
— Я-я хотела сказать, что… моя жизнь не важнее твоей, и я… хочу тебе безопасности.
Он прищурился сильнее, пристально глядя на нее.
— Ужасная ложь.
— Я так и хотела сказать, — возразила она, сердце колотилось.
Как можно было так сглупить? Она клялась не говорить ему о своих чувствах. Она старалась отговорить его от защиты. Если он поймет, что она влюблена, он тем более захочет рисковать собой ради нее.
Он спорил, и было сложно не признаться, что сильнее всего ей хотелось быть подальше, потому что она любила его до риска его смерти. Она лучше потеряет его навеки, чем даст ему пострадать, защищая ее. Того дня на утесе ей хватило, еще один она не переживет.
Он смотрел на нее, борясь с чем-то. Он резко отвел взгляд, сжав напряженно губы.
— Ты не собиралась сказать такое, как перед тем, как оставила меня у рюдзинов?
Вопрос был сухим, безразличным. Ее тело похолодело. Нет. Он не мог говорить о ее словах, что она шепнула перед отправлением. Он спал — был без сознания после исцеления. Ей показалось, что его глаза были открыты. Он не слышал ее, не мог.
— Что? — прошептала она.
Он пронзил ее взглядом, на лице не было эмоций. Нет, он замкнулся. На миг она подумала, что он боялся ее ответа, как она — его.
Он перевел взгляд на дождь.
— Ничего.
Она открыла рот, слов не было. Он не смотрел на нее. Он слышал ее… или нет? Нет, почему бы тогда он спрашивал? Но почему не сказал, что слышал ее? Если только… она помнила его мутный серый взгляд, когда уходила, шепнув признание. Может, он не проснулся до конца. Может, не был уверен, что слышал, и проверял. Он подумал, что ему приснилось?
Она сглотнула. Его гнев к ней вдруг стал понятен. Если он думал, что она призналась в любви, а потом обнаружил, что она его бросила, выкинула его чары, символ его обещания защищать ее… Она едва представляла, что он чувствовал. Он еще и не понимал, приснилось ли ему это…
Почему она не молчала о чувствах? Он все смотрел на бурю, пока она напряженно сидела, терзаемая нерешительностью. Подтвердить его воспоминание, но объяснить, что это ничего не меняло? Или дать ему думать, что это был сон? Оставлять его с догадками было жестоко, но от правды станет только сложнее.