Соблазн и закуски
Шрифт:
на них дерьмо.
– Иногда, когда мы гуляли в парке, она могла подбежать и сказать, что приготовила мне
подарок. А потом протягивала ладошку, и на ней лежала кошачья какашка из песочницы. Ах… вот
были времена… – качая головой, протянул он.
Иногда? То есть, такое случалось не один, а несколько раз? Рисование какашками? Какашка
в подарок? Разве дети не должны с самого рождения понимать, что прикасаться к какашкам нельзя?
Знает ли Гэвин, что существует такое правило
Я нашел его взглядом. Он рылся в коробке с книжками, которую кто-то поставил возле
читательского кружка. Вдруг он найдет там какашку и принесет ее мне? Вдруг он попытается
разрисовать ею меня? Я заору. А в библиотеках орать не разрешается. Что делать? ЧТО ДЕЛАТЬ???
– Ладно, чувак. Удачи тебе со всеми этими отцовскими делами, – попрощался со мной отец
Финли и, поднявшись, ушел.
Я сидел, замерев, на диванчике и пытался остановить надвигающуюся паническую атаку.
Мне был необходим бумажный пакет, чтобы подышать в него. Какого хрена я не захватил с собой
бумажный пакет? О боже. Руки в какашках. РУКИ В КАКАШКАХ!
– Картер! Эй, Картер! – крикнул Гэвин и, окруженный шиканьем взрослых, побежал мне
навстречу.
Я молил небеса о том, чтобы на его руках не оказалось дерьма. Как мне потом объяснить
Клэр, что я вел нашего сына из библиотеки до самого дома пешком, потому что не хотел, чтобы в
салоне моей машины появились коричневые отпечатки его ладошек? Весь съежившись, я смотрел,
как Гэвин несется ко мне, и морально готовился получить в лицо тортом или снежком из какашек.
Он бежал так быстро, что не успел притормозить и с громким «ой» врезался мне в коленки.
О черт, пожалуйста, только бы на мои ноги не попало дерьмо.
Он вскарабкался ко мне на колени, стараясь не выронить то, что прятал у себя за спиной. Ну
конечно. С пригоршней дерьма лишняя осторожность не помешает.
Я зажмурился так крепко, что заболела голова. О, боже. Сейчас начнется. Сейчас он заставит
меня притвориться, что я откусываю какашку, как делают дети, когда играют с печеньем из
пластилина. И выражение «как дерьма наелся» приобретет для меня самое что ни на есть буквальное
значение.
– Картер, я тебе кое-что принес, – взбудоражено сообщил он. – Угадай, в какой руке?
Боже, умоляю, не заставляй меня выбирать. Это ведь обязательно будет рука с какашкой.
В ответ на мое молчание Гэвин нетерпеливо заерзал.
– Картер, ну давай, открывай глаза. Что ты как нюня.
Я нервно сглотнул, перебирая способы, с помощью которых можно продезинфицировать
кожу после какашек. Интересно, а отбеливатель жжется?
слой кожи наждачкой. Я медленно приоткрыл один глаз.
– Давай, выбери руку и посмотри, что я тебе принес, – потребовал он.
– Ух ты-ы, выберу-ка я, наверное, эту, – вяло откликнулся я, тронув его правую руку.
Прощай, чистая необкаканная рубашка. Я буду вспоминать о тебе с нежностью.
Гэвин запрыгал у меня на коленях и выпростал из-за спины руку.
– Ты выбрал правильную! Держи! – с энтузиазмом воскликнул он.
Я нервно опустил глаза вниз и испустил шумный вздох облегчения.
40 Прим. пер.: Детская книжка о навозных жуках.
99
LOVEINBOOKS
В руке у него была книга. Просто книга. Чудесная, новенькая – не испачканная какашками и
не слепленная из них – библиотечная книга под названием «Давайте будем счастливыми!». Я взял ее
из его детской ручонки и поднял вверх, чтобы рассмотреть обложку, на которой были изображены
резвящиеся в поле щенки.
– Просто отличная книжка. Почему ты выбрал именно ее? – спросил я, когда он положил
освободившуюся ладошку на мое плечо и посмотрел мне в глаза.
– Потому что ты мне нравишься. А еще мамочка говорит, людям надо делать приятные
вещи, и тогда они станут счастливыми. Я хочу, чтобы ты был счастливым.
Я онемел. Я мог только сидеть и смотреть на него. И все. Внезапно я понял, почему
беременность не сломила Клэр, почему она бросила колледж и всю себя посвятила этому малышу. Я
понял, что на коленях у меня сидит мое сердце, и, пусть первые четыре года меня не было рядом, я
безотчетно люблю его просто потому, что он мой. Плоть от моей плоти, за которую я без раздумий
отдам свою жизнь. Я крепко обнял его маленькое тельце, надеясь, что он уже не считает меня
незнакомцем и разрешит мне себя обнять.
Он, не колеблясь, приник ко мне, и я прижался лбом к его лбу и тихо сказал:
– Дружок, я уже самый счастливый парень на свете.
Несколько минут Гэвин смотрел на меня, потом вытащил из-за спины и вторую руку.
– Хорошо, тогда потом почитаешь мне эту.
Я отдвинулся от него и, посмотрев вниз, увидел, что он держит «Монологи вагины».
***
После библиотеки я купил Гэвину мороженое, и мы выдвинулись обратно к Клэр. Верный
себе, Гэвин всю дорогу без остановки болтал, напоминая испорченный проигрыватель с заевшей