Соблазненная во тьме
Шрифт:
– Уже не любишь меня, узнав, что я был шлюхой?
Он отпихнул Ливви от себя, и она плюхнулась спиной на кровать. Ее красные, опухшие глаза уставились на Калеба с презрением.
– Ты - идиот!
– сказала она и села, - Я больше не могу это слушать, потому что мне невыносима мысль о твоих мучениях.
Она медленно и осторожно поползла к Калебу. Ему хотелось убежать, но он оставался неподвижным, пытаясь вникнуть в сказанные Ливви слова.
– Это было давно. Они за все заплатили.
Встретившись
– Байкеры, - прошептала Ливви.
– Да, - сказал Калеб.
Он прочистил горло, стараясь оставаться спокойным, тогда как ему хотелось что-нибудь сломать, выместив на этом свою смертоносную ярость.
Ливви кивнула, - Они заслужили смерть.
Калеб недоверчиво поднял голову. Ливви продолжила, - Нарви тоже заслужил смерть. И я... я понимаю, почему ты не можешь об этом забыть.
– Правда?
– пульс Калеба отдавался в его ушах.
Ливви улыбнулась, но ее улыбка не коснулась ее глаз, - Правда, Калеб.
– Но...?
– подгонял он.
Уголки губ Ливви опустились вниз, - Я не могу позволить тебе заменить меня. Я не смогу жить с собой. Я не смогу жить... с тобой.
– А что, если это зависит не от тебя?!
– рявкнул Калеб.
Ливви подняла руку, и, согнув пальцы, потянулась к нему. Она приближалась к нему медленно, словно он был диким зверем. У Калеба было желание оттолкнуть ее руку, но печаль на лице Ливви, его остановила.
Он разрешил ей дотронуться до своего лица и восхитился тому, сколько ласки несло в себе такое простое, и все же, такое значимое прикосновение. Закрыв глаза, он позволил себе почувствовать себя любимым, желая сохранить этот момент в памяти.
Было больно от мысли, что это мог быть первый и последний раз, когда кто-то прикасался к нему подобным образом.
– Я не могу ждать два года, пока ты придешь за мной, Калеб. Мне надоело быть принцессой в замке. Мне не нужно, чтобы кто-нибудь меня спасал, - сказала она.
Ее голос был спокойным, твердым.
– Ливви..., - начал он, но она приложила пальцы к его губам.
– Я сделаю это, Калеб. Я отправлюсь на аукцион, и буду безупречной. Я сделаю так, что этот сукин сын меня захочет, - ее дыхание сбилось, - и когда мы окажемся наедине... я убью его ради тебя.
Глаза Калеба распахнулись, и он замотал головой, - О чем ты, нахрен, говоришь?
– Ты же хочешь, чтобы он был мертв, так?
– сказала Ливви, - какое имеет значение, кто его убьет и когда? Я могла бы отравить его или что-то в этом роде.
Калеб смог только улыбнуться, прекрасно понимая, что никогда не позволит ей этого сделать. Но сам факт того, что она это предложила...
– Я думал, что тебя не интересовала месть, - поддразнил Калеб.
–
Калеб набросился на Ливви, опрокидывая ее спиной на кровать. И когда она раскрыла от неожиданности рот, он воспользовался случаем, и поцеловал ее. Ему не хотелось чувствовать вкус Малыша на ее губах, но он отказывался останавливаться. Он нуждался в этом. Он нуждался в Ливви и ее любви.
Его сердце никогда не было таким переполненным. И если бы оно могло разорваться от силы и мощи испытываемого чувства, то из него вытекли бы только потребность и желание к Ливви.
Калеб вложил в этот поцелуй все, что чувствовал, и чего не мог выразить словами. Его руки обхватили Ливви, прижимая ее к своему телу ближе, сильнее. Невозможность касаться одновременно каждого дюйма ее тела казалась великой несправедливостью.
Ближе!
Моя!
Он разорвал поцелуй, только потому, что нуждался в ее разрешении. Он больше не мог брать от нее то, чего она не желала отдавать.
– Могу я...
Трахнуть тебя?Звучит неправильно. Заняться с тобой любовью?Слишком, мать его, слащаво.
– Да, Калеб! Ради всего святого, да!
– воскликнула Ливви и снова притянула его для поцелуя.
Калеб тихонько хихикнул в ее губы, но сразу же пришел в себя. Ему хотелось, чтобы все прошло идеально. Для них обоих.
Несмотря на протесты своего тела, он поднялся с кровати. Протянув Ливви руку, он сказал, - Я хочу принять душ. Я слишком долго этого ждал, и хочу, чтобы были только ты и я. Хочу чувствовать только твойзапах.
Ливви залилась краской, но промолчала. Она взяла Калеба за руку и последовала за ним в ванную комнату, чтобы смыть с себя следы другого мужчины.
Он целовал ее под каскадом теплой воды. Всего лишь несколько часов назад, Калеб сказал ей, что больше никогда этого не сделает. Каким же дураком он был!
Прижимаясь к обнаженной Ливви, кожа к коже, он жалел обо всех тех ужасных вещах, которые с ней сотворил. Он решил сделать все, что угодно, лишь бы загладить свою вину. Он будет умолять ее о прощении. Он откроет свою душу. И если понадобится, истечет кровью и погибнет, но больше никогда не сделает ей больно.
– Я люблю тебя, - произносила она между поцелуями.
– Шшш, - шептал Калеб в ее губы.
Он знал, что она хотела услышать ответные слова. И он тоже хотел ей ответить, но не мог лгать. Калеб был монстром. Монстры не любят.