Соблазни меня однажды

Уинтерс Уиллоу

Она смотрит на меня, по-видимому, невозмутимо, пока я представляю, как ее пухлые губы раздвигаются в сдавленном крике удовольствия.

— Это то, что тебе нравится? — снова спрашивает она, на этот раз тише, наклонив голову в сторону сцены.

Женщина на сцене туго обмотана веревкой, и по вопросу Брейлинн мои глаза легко раздевают ее, представляя, как ее великолепная загорелая кожа украшена черными атласными повязками.

— Если это пересечет черту…

Вместо того, чтобы ответить ей, я задаю свой собственный вопрос.

—

Тебе нравится идея быть связанной?

— Я не знаю, — отвечает она и затем смотрит мимо меня, проверяя Мию и состояние напитков, которые, как я полагаю, она ждет.

— Как ты думаешь, ты бы хотела отказаться от контроля, стать игрушкой для секса для какого-то мужчины, вроде меня? — спрашиваю я ее, ожидая, что фраза «игрушка для секса» собьет ее с толку. Чтобы отправить ее обратно на другую сторону Клуба.

Но этого не происходит. Ее тело слегка напрягается, бедра едва заметно сжимаются. Я крепче сжимаю стекло, пока мое горло пересыхает. Она, кажется, обдумывает это, и мой член становится невозможно твердым. Втянув нижнюю губу в рот зубами, она тихонько мычит, прежде чем снова посмотреть на меня.

Дразнит. Она для меня всего лишь искушение судьбы.

— Хотел бы ты сделать это перед другими… на сцене, как они? — спрашивает она, и мир вокруг нас замирает. Не слышно ни звука. Все размывается, когда я смотрю на нее сверху вниз, любопытство очевидно, но так чертовски невинно.

Она понятия не имеет, как бы мне хотелось засунуть ей свой член в глотку, ее руки связаны за спиной, это черное платье разорвано спереди. Если бы я мог поставить ее на колени, изо всех сил пытаясь отдышаться, пока ее тушь стекает по лицу, а глаза полны слез… Я бы брал ее каждый чертов день именно так.

Каждый инстинкт во мне хочет затащить ее обратно в мой кабинет и показать ей, что бы я с ней сделал. Если бы она была моим питомцем, моим, чтобы играть. Моим, чтобы делать все, что я захочу.

— А ты бы сделала это?

— Я не знаю… наверное, — отвечает она, пока я стою невыносимо неподвижно, не доверяя себе. Напоминание о том, что она может быть под прикрытием и играть со мной, кричит в моей голове. Кричит мне, что, если бы я захотел, она бы позволила мне, что она сделала бы это, просто чтобы стать ближе ко мне.

Эта прекрасная, невинная женщина позволила бы мне делать все грязные вещи, которые я когда-либо хотел.

— Прекрати, — говорю я, выдавливая из себя слова, а затем допиваю напиток, всасывая виски сквозь зубы.

— Что? — шепчет она с недоверием, отступая на шаг. Я наблюдаю за ней со стороны, как я хлопаю стаканом по барной стойке так нежно, как только могу, хотя адреналин проносится сквозь меня, его интенсивность требует, чтобы я позволил ему взять верх. Не глядя на нее, не слушая аплодисменты, я знаю, что ни одна душа в этой комнате не имеет ни малейшего представления о том, насколько я на взводе. То, что эта женщина

делает со мной, не имеет оправдания.

— Не говори больше ни слова, — приказываю я и затем перевожу взгляд на нее. Ее темные глаза кружатся от смеси эмоций. Связки на ее шее натягиваются, когда она с трудом сглатывает. — Тебе нужно остановиться, пока с тобой не случилось что-то плохое, Брейлинн.

Глава 8

Брейлинн

Разговор прокручивается у меня в голове, пока я стою здесь и вспоминаю вчерашний вечер.

Кнуты и пара на сцене, которая совершила всевозможные греховные поступки для толпы, едва проникают в мое сознание, пока мое тело нагревается. Все, о чем я могу думать, это предупредительный тон Деклана, чтобы я остановилась.

Проглотив воспоминание, я решила проигнорировать его. Так же, как я сделала прошлой ночью, даже если мысль о том, что он делает со мной все, что захочет, — это именно то, о чем я мечтала прошлой ночью. И именно то, к чему я прикоснулась этим утром. Мое воображение разыгралось от размышлений о том, чем Деклан наслаждается в спальне. Я не имею права так думать о нем, но каждая частичка моей интуиции умоляет меня подчиниться ему и позволить ему заниматься всеми видами разврата. Ходят слухи о том, что Деклан наслаждается.

Прочистив горло, я топчусь у бара, ожидая, пока Миа наполнит напитки для шестого столика. Она делает это быстро, ее руки работают эффективно. И тут я замечаю, что Миа всегда носит черное. Я тоже теперь ношу черное. Конечно, так приказал Деклан. Интересно, приказал ли он ей сделать то же самое или это ее предпочтение. Вопрос засел в глубине моего сознания; я бы не осмелилась задать ей этот вопрос.

Среда, день тихий. Кроме Мии, мастерски смешивающей коктейли, никто никуда не торопится.

На самом деле, очень медленно. Занято всего четыре стола. Мой стол — двухъярусный. Двое мужчин в костюмах, очевидно, занимающиеся бизнесом. Ранее они были немного возбуждены, их голоса возвышались над тихой музыкой, звучащей в комнате, но они успокоились, когда я подошла. С тех пор они были тихими и терпеливыми. Я чувствую, что они оба прилагают усилия друг к другу, поэтому я колебалась. Я не хочу прерывать важные переговоры.

Я узнала, что некоторые клиенты Клуба… разборчивы и с ними обращаются более деликатно, чем с другими.

Когда Миа подает мне напитки, я бормочу быстрое спасибо, не думаю, что она даже услышала это. Ее внимание в другом месте, и я не воспринимаю это как оскорбление. Очевидно, что-то у нее на уме, или, может быть, у нее похмелье.

Я предпочитаю представлять, что это второе, и что она будет в своем обычном состоянии до наплыва гостей. С двумя напитками, White Russian и Tom Collins, балансирующими на подносе, я отношу его к мужчинам и ставлю перед первым. Он кивает, не останавливая поток разговора, но другой мужчина прерывает.