Соблазни меня однажды

Уинтерс Уиллоу

Мой пульс учащается, свежий адреналин бежит по моей крови. Вонь мочи — первое, что ударяет меня под флуоресцентными лампами. Челюсть мужчины трескается, когда кулак Сета врезается в нее, и кровь брызжет из его губы.

Голова мужчины качается, его руки связаны за спиной на прикрученном кресле.

В этой комнате многие мужчины выбалтывали свои секреты из разбитых ртов.

Когда Джейс придвинул к себе стул, чтобы продолжить допрос, Сет отступил назад. Его рубашка была запятнана кровью, как и его поношенные джинсы.

— Сколько времени прошло? —

спрашиваю я его. Помимо моих братьев, он для меня самый близкий друг.

— Почти три часа, — отвечает он ровным голосом, и главный герой дня не догадается об этом, но за взглядом Сета кроется усталость и беспокойство.

— Я говорю тебе, — начинает мужчина, прежде чем сплюнуть кровь, — я не знаю, кто. — Он тяжело вздыхает, его голова все еще болтается. Джейс поднимает подбородок мужчины, чтобы посмотреть ему в глаза. Оба опухли, в то время как на одной брови зияет рана, а другая опухла и закрылась.

— Я уверен, что ты можешь нам что-то рассказать, — предполагает Джейс, наклоняя голову и призывая мужчину назвать имя или любую информацию, которая могла бы помочь нам обнаружить крысу среди нас.

Меня охватывает жар, когда мужчина всхлипывает. Он чертовски хорошо знает, что умрет здесь, если не сегодня вечером, то рано утром. Это жалко, и это говорит о той стороне меня, которую я долго считал мертвой.

— Я не знаю, клянусь, — говорит он и, опустив руку Джейса, откидывается назад, когда Сет приближается. Скула мужчины сминается под кулаком Сета, и его голова резко откидывается в сторону с резким хрустом. На мгновение я задумываюсь, не сломал ли Сет себе шею.

Агония в сдавленном крике мужчины обещает мне, что он все еще жив. Он воет, и его боль рикошетом отражается от стен этой бетонной камеры. Кроме трех простых стальных стульев, один из которых прикручен к полу в центре комнаты, в скрытой задней комнате больше ничего нет.

— Я не знаю. — Мужчина резко и внезапно вдыхает. Сгусток крови, который он откашливает, заставляет Сета и Джейса обменяться взглядами. Это ненадолго. Этот информатор не продержится и часа. — Они не назвали друг другу имена, — признается он, закрыв глаза и тяжело опустив голову.

Я приближаюсь, хватаю его за подбородок и заглядываю ему в самую душу.

— Сколько? — спрашиваю я.

— Два, — его ответ не заставил себя ждать.

— Оба здесь? Он кивает, бесполезный, слабый кивок, который я едва ощущаю рукой.

— Как долго? — спрашиваю я, и он отвечает: — Годы.

Это мое единственное утешение, когда я отступаю, вытирая кровь с ладони о джинсы мужчины.

Думаю, он не хотел умереть в белой рубашке с невзрачным логотипом, выцветших джинсах и коричневых ботинках.

— Как ты его нашел? — спрашиваю я Джейса, хотя и не поворачиваюсь к брату. Я сосредоточиваю внимание на человеке, которого мы собираемся убить в нескольких минутах.

Как говорит мне мой брат, его ответ уходит на второй план. Все в этот момент возвращает меня на много лет назад. К тому времени, когда я впервые понял, что наши жизни не такие, как у всех остальных. С нами было что-то не

так, но мы бы выжили, если бы были друг у друга.

Брейлинн была там, в этом воспоминании. Пока Сет возобновляет свой натиск, пока Джейс кричит, требуя ответов, и обменивает ложь на правду, я вспоминаю момент с ней, когда я уходил из школы. Я знал, что то, ради чего я ухожу, будет преследовать меня. Я остался после школы, чтобы посмотреть на тренировку футбольной команды. Я думал попробовать. На самом деле, я остался, чтобы посмотреть, как Брейлинн работает со спортивными тренерами. Но Джейс написал мне, что он там; что я им нужен.

Когда я спускался по ступенькам, я чувствовал на себе ее взгляд. Как будто она знала. Как будто она хотела меня остановить. Но она этого не сделала. Никто никогда этого не делал.

Картер сидел на заднем сиденье машины Джейса, его лицо было очень похоже на лицо мужчины сегодня вечером. Запах алкоголя был очевиден, но я знал, что он не исходил от моего брата. Мой отец был единственным, кому Картер позволял так себя избивать.

Я помню, как громко это было, когда я сглотнул. Как Джейсу пришлось схватить меня за плечи, чтобы привлечь мое внимание и не дать мне уставиться на Картера.

— Все в порядке, я просто… мне нужно, чтобы ты вел машину. — Он кивнул головой, прежде чем я успел ответить. — Ты сможешь это сделать?

— Куда мы идем?

— К воде, — ответил Картер скучным тоном, но похлопал по спинке водительского сиденья приветственным жестом. Это был редкий день, когда я чувствовал себя действительно нужным. Большую часть своей жизни я был ребенком, который плакал, ребенком, который мешал. — Садись.

Когда мы были на полпути, Джейс и Картер обсуждали, сколько времени займет копание. У причала был холм; слева он вел к густому лесу, а справа — к густому полю.

— Мы похороним его у поля. Его тело найдут только весной.

Это был первый момент, когда я услышал, как они сказали это вслух. Было так много вещей, которые мы никогда не говорили вслух. Мы не говорили о том, как мы скучаем по нашей матери. Мы не говорили о том, как мы голодны или в каком дерьме был дом со всеми ремонтами, которые он нуждался. Мы не говорили о том, как папа убивал себя алкоголем. И как он вымещал свою злость на моих двух старших братьях.

Мы уж точно не говорили о наркотиках. Или о слухах, что Картер убивал людей. Они были плохими людьми. Так я себе говорил. Но пока я ехал два часа до доков, и ночь становилась темнее, они говорили о том, чтобы похоронить человека в багажнике.

Помню, как я наблюдал за ними, когда солнце садилось за лес, их тени затмевали ночь, а глухие звуки разрытой земли запечатлелись в моей памяти.

Я никогда не забуду тот вечер.

— Почему ты хотел, чтобы я вел машину? — спросил я Джейса, когда Картер закончил вдалеке.

— Адреналин — это… — Джейс замолчал и шмыгнул носом, холод ночи сделал его темно-розовым. Он посмотрел мне в глаза и сказал: — Адреналин был высоким.

Я знала, что это ложь, и попыталась сказать правду: