Соблазнить герцогиню
Шрифт:
– Но я вовсе не собираюсь ложиться с тобой, – сказала она с усмешкой. – У меня даже в мыслях этого не было.
– Вот и хорошо. – Он расплылся в улыбке. – Я рад, что мы понимаем друг друга. Конечно, когда-нибудь нам все-таки придется лечь в постель, чтобы произвести на свет наследника, но в ближайшее время в этом не будет необходимости.
Рождение ребенка… При мысли об этом Шарлотта невольно вздрогнула. Она не могла представить что-либо более ужасное. Ведь если у них появится ребенок… О, муж непременно воспользуется этим, чтобы навсегда привязать ее к себе.
– Филипп,
Он резко вскинул руку, призывая ее замолчать.
– Никогда не говори «никогда», моя милая. Мне будет очень неприятно доказывать тебе, что ты ошибаешься.
Шарлотта решительно покачала головой:
– Нет, я не ошибаюсь. Имей в виду: я никогда не позову тебя в свою постель. Ни за что на свете. Я скорее умру, чем соглашусь родить от тебя ребенка.
Филипп усмехнулся и прищелкнул языком.
– Довольно странно слышать такие слова от женщины, облаченной в одну лишь ночную рубашку. А теперь одевайся, дорогая. Мне кажется, тебе надо надеть на себя еще что-нибудь. – Он повернулся к ней спиной. – Ты уже превысила выделенные тебе десять минут, но если ты сейчас поторопишься, то я позволю тебе одеться без моей помощи.
Губы Шарлотты растянулись в улыбке. Было ясно: муж полагал, что она сейчас помчится к двери, чтобы позвать Анну – мол, иначе он сам начнет ее одевать. Да, он пригрозил ей таким образом… Но мысль о том, что самоуверенный и надменный герцог Радерфорд станет выполнять обязанности дамской горничной… «Что ж, эта идея довольно заманчива», – подумала Шарлотта.
Она потянулась и зевнула. Потом медленно подошла к ближайшему стулу и уселась.
Минуту спустя Филипп взглянул на нее и проворчал:
– Но ты не одеваешься…
Шарлотта откинулась на спинку стула и снова улыбнулась:
– Какой ты наблюдательный.
Герцог пристально посмотрел на жену. Потом, кивнув, произнес:
– Что ж, отлично.
И это его «отлично», сказанное сквозь зубы, показалось Шарлотте чудесной музыкой, сулившей немалое удовольствие.
Покинув комнату лишь на минуту, герцог вернулся с платьем в руках. Ярко-золотистое, оно словно вспыхнуло, когда на него упали лучи утреннего солнца, бившего в окно.
Взглянув на себя и на мужа как бы со стороны, Шарлотта мысленно улыбнулась; эта сцена – элегантно одетый мужчина с платьем в руках и женщина, сидящая на стуле в ночной рубашке, – казалась весьма забавной и вместе с тем необычайно эротичной.
Филипп остановился прямо перед ней, и она, подняв ногу, пошевелила пальчиками.
– Будь добр, сначала чулки.
Шарлотта чуть не рассмеялась, когда муж уставился на ее ногу – уставился с таким выражением на лице, словно никогда не видел ничего подобного. Но потом, когда он поднял на нее глаза и сверкнул белозубой улыбкой, Шарлотта отвернулась на мгновение; она прекрасно знала, что такая его улыбка могла совершенно ее обезоружить.
А герцог, бросив платье ей на голову, проговорил:
– Как прикажете, ваша светлость.
Шарлотте казалось, что она вот-вот задохнется под всеми этими слоями кружев и атласа. Не выдержав, она вскочила на ноги и отшвырнула
– А где же мои чулки?
Он рассмеялся и, сунув руку в карман, вытащил пару чулок.
– Вот они, ваша светлость. Если вам не трудно, присядьте, пожалуйста…
Презрительно фыркнув, Шарлотта снова уселась на стул. Филипп тотчас опустился перед ней на колени и приподнял до самых бедер ее ночную рубашку. Причем было совершенно очевидно: муж не старался придать чувственности своим прикосновениям – ведь он даже не снял перчатки. И все же Шарлотта с трудом удержалась от стона, когда его пальцы скользнули по ее ноге – эти прикосновения Филиппа казались необычайно интимными и ужасно ее возбуждали.
Шарлотта на несколько секунд затаила дыхание, а потом, когда Филипп наконец-то начал натягивать на ее ногу чулок, шумно выдохнула. Но он, однако же, не торопился – делал все необычайно медленно, словно получал от этого удовольствие. Когда же он провел пальцами у нее под коленом, Шарлотта, не удержавшись, громко вскрикнула.
Филипп поднял голову и взглянул на нее с некоторым удивлением:
– Дорогая, я и не знал, что ты боишься щекотки.
Она заставила себя улыбнуться.
– Нет-нет, я вовсе не боюсь. Просто ты… Ты очень удивил меня.
– А… понятно. – Муж с улыбкой кивнул. Шарлотте же стало ясно: он понял, что она лжет.
А еще через несколько секунд ей стало ясно и кое-что другое… Было совершенно очевидно: она совершила ужаснейшую ошибку, позволив мужу одевать ее. Ей ни в коем случае нельзя было этого допускать – потому что теперь Филипп подвергал ее настоящим пыткам.
И теперь ей уже не казалось, что герцог Радерфорд, исполняющий обязанности служанки, – это столь уж забавно. О, ей сейчас было совсем не до смеха… Ведь Филипп, наконец-то натянув чулок, принялся разглаживать его, проводя ладонью по ее ноге. И эти его поглаживания… О Боже, она почти сразу же почувствовала, что они необычайно ее возбуждают. Да-да, в ней пробудилось желание, и Шарлотта с ужасом осознала, что ее все сильнее влечет к мужу.
Но Филипп, казалось, даже не пытался ее возбудить, и, судя по всему, он пока что не замечал, в каком она состоянии. Или же просто делал вид, что не замечал? Шарлотта не могла ответить на этот вопрос, однако нисколько не сомневалась в том, что в любом случае не выдержит и как-то выдаст себя – ведь ему предстояло надеть еще один чулок!
Стиснув зубы, Шарлотта вцепилась в подлокотники стула. «О, какая же я дура! – воскликнула она мысленно. – Ну зачем я затеяла эту нелепую игру?! Неужели не понимала, к чему это приведет?!»
А Филипп наконец-то пристегнул подвязку и приготовился заняться другим чулком.
И тут ей вдруг показалось…
Шарлотта замерла, прислушиваясь.
О Господи, он что-то напевал себе под нос! Да-да, действительно напевал! Как будто занимался каким-то обычным делом, вполне заурядным и даже отчасти скучноватым. И это в то время, когда она, сгорая от желания, едва удерживалась от вздохов и стонов.