Соблазнить герцогиню
Шрифт:
Но он почти не сомневался: Шарлотта заводила любовников не для того, чтобы досадить ему, – скорее всего она в действительности наслаждалась жизнью падшей женщины.
И сейчас у нее уже не было прежней робости и неуверенности в себе – как в той девятнадцатилетней девушке, которой она была когда-то. Она весьма успешно преодолела этот свой «недостаток» и теперь, напротив, была вполне уверенной в себе и совершенно независимой женщиной.
И она нисколько в нем не нуждалась – именно это и огорчало его более всего. Впрочем, «огорчало» – не то слово. При мысли об этом его
Глава 4
– Ваша светлость, ваша светлость.
Кто-то похлопал ее по плечу, и Шарлотта, поморщившись, повернулась на другой бок.
– Ваша светлость, пожалуйста, проснитесь. Его светлость сказал, что мы должны быть во внутреннем дворе через десять минут.
Она снова повернулась к служанке и приоткрыла глаза. Комната была наполнена бледно-лиловым предрассветным полумраком, и Шарлотта, тяжело вздохнув, опять закрыла глаза. О Боже, ведь еще так рано… Интересно, почему ей никогда не приходило в голову, что убийство – вернейший способ избавиться от властного и деспотичного мужа?
Да-да, деспотичного! Только деспот может требовать от жены, чтобы та вставала с постели в такое время. Более того, поднимать ее сейчас – это преступление!
Резко вскинув руку, Шарлотта указала на дверь, давая понять служанке, что той следует удалиться. Но в результате этого энергичного жеста с ее плеча лишь сползло одеяло – Анна же осталась стоять у кровати.
В смущении откашлявшись, служанка вновь заговорила:
– У нас осталось лишь семь минут, миледи. Его светлость сказал, что очень рассердится, если мы опоздаем. О, пожалуйста, миледи, хоть приподнимитесь… А дальше я вам помогу. Миледи, миледи, вставайте же…
Шарлотта снова натянула на плечо одеяло, потом проворчала:
– Можешь передать этому болвану, чтобы отправлялся к дьяволу.
– О Боже… – пролепетала служанка.
Через несколько секунд послышались ее шаги, а когда Шарлотта опять открыла глаза, она увидела, что Анна, стоявшая у окна, смотрит во двор.
– Миледи, его светлость достал из кармана часы, – сказала девушка.
– Черт бы его побрал, – пробормотала Шарлотта и накрыла голову подушкой.
– Миледи, осталось пять минут. И его светлость хмурится…
– Я в ужасе, – отозвалась Шарлотта.
По-прежнему лежа в постели, она делала вид, что ее совершенно не интересуют распоряжения мужа, но сердце ее гулко билось в груди, и она все сильнее нервничала.
Тут Анна снова подала голос:
– Миледи, осталось три мин… – Девушка внезапно умолкла.
Шарлотта сняла с головы подушку и резко приподнялась.
– Анна, что случилось?
Служанка стояла у окна, прижав к груди ладони, и лицо ее было мертвенно-бледным.
– Анна, в чем дело?
– Его светлость идет сюда, – в ужасе прошептала девушка.
Шарлотта поморщилась и пробормотала:
– Но он ведь говорил… про десять минут, не так ли?
– Да, так и было, но теперь уже…
Шарлотта указала на дверь:
– Быстро уходи отсюда, пока он не пришел.
Анна переминалась с ноги на ногу.
– Миледи, а может… Может, у нас еще есть время?…
– Сейчас
Помедлив еще несколько секунд, служанка выбежала из комнаты. Шарлотта же снова улеглась в постель и натянула на себя одеяло до самого подбородка. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она закрыла глаза и стала ждать мужа. Но не прошло и минуты, как она открыла глаза, решив, что может не услышать прихода Филиппа – сердце ее стучало так гулко, что она, казалось, ничего, кроме его биения, не слышала.
«Главное – сохранять спокойствие, – говорила себе Шарлотта. – Ведь я же прекрасно помню слова…» Ночью, проснувшись ненадолго, она вдруг поняла, что надо сказать мужу и какие именно слова подействуют на него. Да-да, она раз и навсегда поставит на место этого негодяя.
Тут скрипнули дверные петли, и дверь распахнулась. Шарлотта вздрогнула от неожиданности, хотя вроде бы прекрасно знала, что вот-вот появится муж. Когда же он стал к ней приближаться, она невольно зажмурилась.
Через несколько секунд она вдруг почувствовала, как муж срывает с нее одеяло. Открыв глаза, Шарлотта резко приподнялась и села в постели, инстинктивно натягивая на ноги ночную рубашку. Филипп же, стоявший у кровати, смотрел на нее с некоторым удивлением. Потом усмехнулся и сказал:
– Доброе утро, герцогиня.
Шарлотта сделала глубокий вдох и выпалила:
– Ты не первый скверный мужчина!
Теперь муж смотрел на нее с искренним изумлением.
О Господи, что же она сказала? Ведь это совсем не те слова… Неужели забыла?…
– Ты, Филипп, не единственный мужчина… – Проклятие, опять не то! Но она же много раз повторяла эти слова…
Поднявшись с кровати, Шарлотта снова сделала вдох, потом, наконец-то вспомнив, отчетливо проговорила:
– Ты, Филипп, как и многие другие мужчины, начинаешь злиться, если я не приглашаю тебя к себе в постель. – Она ткнула его пальцем в грудь. – Да-да, ты такой же, как и многие другие.
Схватив ее за руку, Филипп внимательно посмотрел ей в глаза. Потом вдруг рассмеялся и сказал:
– Ты ведь эти свои слова заранее приготовила, только вот не сразу вспомнила, верно?
Шарлотта, смутившись, молчала. А он вдруг привлек ее к себе и поцеловал в лоб. Снова заглянув ей в глаза, проговорил:
– Неужели ты не понимаешь, дорогая, что я не нуждаюсь в твоем приглашении?
– Да, конечно… Потому что ты – мой муж, а я – твоя собственность, – пробормотала Шарлотта, помрачнев.
– Нет, ошибаешься. Не потому. – Он отошел на несколько шагов и окинул ее холодным взглядом. – Я не нуждаюсь в приглашении совсем по другой причине. Видишь ли, у меня нет желания согревать твою постель или же заставлять тебя согревать мою.
Шарлотта фыркнула и с вызовом вскинула подбородок; слова мужа уязвили ее, и дело было вовсе не в том, что она, как ему, возможно, казалось, хотела лечь с ним в постель. Нет-нет, она нисколько этого не хотела. Но все же ей нужно было, чтобы он возжелал ее – тогда она получила бы власть над ним и обрела бы наконец полную уверенность в себе, почувствовала бы, что никак от него не зависит.