Собор без крестов
Шрифт:
Желающих опустить Сварного на низ оказалось более чем достаточно, а поэтому право на это было разыграно между ними в карты. К слову сказать, Леснику такое мероприятие не нравилось, но он, являясь авторитетом для этих быков, не имел права осуждать их в скотских желаниях.
Право опустить Сварного в карты выиграл Рахол…
Покидая дом Цыгана, Сварной злобно прошипел:
— Уж этого я вам никогда не забуду…
— Правильно сделаешь, потому что, если себя уважаешь, тебе надо из города уматывать куда глаза глядят, так как «голубому» будет стыдно появляться на
Нарисованная Лесником картина показала Сварному, насколько он беззащитен перед своими противниками.
Лесник, как танк, подавлял его и физически, и психически, и морально. Прожив тридцать пять лет, Сварной уже имел две «ходки» к хозяину, среди бывших зеков неплохо ориентировался, был в авторитете, но с таким волкодавом, каким предстал перед ним Лесник, он встретился впервые. У него непроизвольно пробежали мурашки по телу, когда представил, что, не дай Бог, их пути пересекутся с Лесником вновь и тому придется выносить ему новый приговор. Он даже не мог себе представить, но допускал, что Лесник придумает такое ему наказание, которое даже хищному зверю не придет в голову в состоянии ярости.
К десяти часам утра на трех машинах одиннадцать человек банды Лесника подъехали к бару Туляка, где члены его банды, оповещенные Сварным, уже поджидали их.
Проходя в зал бара по коридору со своими людьми, Лесник жестко бросил поджидавшим его парням:
— Идите за мной.
Когда все расселись, Лесник, поднявшись из-за стола, чтобы его видно было всем, а не из-за уважения к присутствующим, произнес:
— Я нахожусь в дружественных отношениях с Туляком. Часть ваших людей организовал и направил на стажировку в столицу. В вашу мышиную возню в городе не вмешивался, так как она меня не касалась. Как вы знаете, Туляк находится в хирургии в «ракетно-костыльных войсках», и вами верховодил Сварной, который укусил моего товарища. Я вчера пришел к нему потолковать, чтобы возникший конфликт решить полюбовно, но он не прислушался к разуму и решил устроить нам темную со своей кодлой, так называемый стоп с прихватом.
Его с Парижанином с пушками и пчелами мы поймали, а остальные их дружки умотали. За свою тачку мы со Сварного получили шайб (денег) сполна, в том числе и с Гарика, который отогнал ее в Грузию.
Нахождение Сварного на вашем троне нас не устраивает. Он не знал, а если знал, то не уважал наш закон, а поэтому ему уже вами не верховодить, его среди вас нет и больше никогда не будет.
— Кто вы такие, чтобы нами командовать? — петушиным фальцетом на одном дыхании выпалил парнишка лет двадцати.
— На твой вопрос, рябчик, ответит Туляк, если пожелает, а я воздержусь.
— Чего вы, ребята, молчите, почему нами чужаки командуют и что они сделали с нашим Сварным, что его нет среди нас? — вновь ершисто взорвался паренек, по-видимому, обиженный, что Лесник назвал его рябчиком.
— Мы явились сюда не для того, чтобы давать объяснения, а поставить вам условие, чтобы более между моими людьми и вами подобных неприятных конфликтов не было.
— А то что будет? — выжидательно пробасил один гамбал, стоящий ближе всех
— С виновным будет то, что случилось с вашим Сварным.
— А что с ним произошло? — поинтересовался все тот же гамбал.
— Утром мои парни помогли ему глину месить. Он, наверное, из нее саман делает, — металлически блеснув глазами, жестко поведал Лесник.
Его сообщение шокировало всех своей жестокостью, да и смелостью поступка. Чтобы после всего случившегося прийти в хазу противника и сообщить ему, что их вожак унижен и свергнут…
— Если у кого есть претензии в этой части, то я могу их принять и рассмотреть, — обратился Лесник к собравшимся.
Таковых среди присутствовавших не нашлось, даже «рябчик» и тот промолчал. Чего ему ловить и требовать справедливости, если все молчат, ему больше всех надо, что ли?
— А как же теперь мы будем без головы? — после долгой паузы задал Леснику вопрос один парень из зала.
— Туляк пока жив, а поэтому вам о голове беспокоиться не приходится, относительно его заместителя я имел с ним сегодня разговор, и мы сошлись, что кандидатура Боцмана на это место самая подходящая. Валерий Васильевич, подойди ко мне, пускай друзья посмотрят на тебя в новом качестве…
Пока Боцман пробирался к нему через зал, Лесник пояснил собравшимся: —…Он был в столице вместе с Туляком у моего дружка, прошел стажировку, увидел, как живут настоящие воры, петрит по-свойски и, как пес, не будет бросаться на своего человека. Пока Туляк в больнице, я буду помогать ему в работе. Кто попытается его не понять или вальта валять, то того будет ждать участь Сварного. Я думаю, против кандидатуры Боцмана у вас возражений нет?
— Пойдет! Куда денешься… — раздалось несколько голосов, тогда как большинство кандидатуру Боцмана с выдвижением его в замы встретило молчаливым согласием.
— Сейчас вы можете пообщаться с моими людьми, желательно с горячительными напитками, и мы отваливаем. У нас прошедшая ночь была очень беспокойная. Так я говорю, Парижанин?
— Так, шеф! — смущенно подтвердил тот.
Тут же Лесник отдал два «трофейных» пистолета Боцману со словами:
— Вручи их таким парням, которые умеют не только стрелять, но и не терять.
Примерно часа через полтора общения гостей с хозяевами, когда стороны уяснили, кто, что и сколько стоит, Лесник со своими людьми вернулся в дом Цыгана, где уже была его жена Мария Семеновна с детьми, которая готовила обильный обед для них всех.
Вечером Лесник, вручив посланникам Лапы по двадцать «косых» каждому за работу, отпустил домой.
Довольные щедрой платой, улыбающиеся и шумные, они «отвалили» в распоряжение своего хозяина.
— Смотрите у меня, чтобы по дороге не пили, ни с кем не конфликтовали и не выясняли отношения, а прямиком шуруйте к себе.
— Не волнуйся, Виктор Степанович, баловаться я им не позволю, — заверил его Угрюмый.
Его компании было с чего быть довольной: если Лесник один миллион четыреста тысяч рублей отдает Цыгану за тачку, то из оставшейся сотни тысяч рублей сподвижникам Лапы достанется на нос не меньше двадцати кусков.