Собор памяти
Шрифт:
По случайному совпадению дом стоял близ Понте Веккио.
Бывший хозяин Леонардо будет его соседом.
Никколо вместе с Зороастро каждый день навещал маэстро Паоло дель Поццо Тосканелли. Зороастро обожал влиятельных знакомых, a bottega Тосканелли была салоном для художников, путешественников, известных учёных и нового поколения интеллектуалов, что восставало против приверженцев старой науки.
— Тебя приглашают, — сообщил Зороастро, без стука входя в личную мастерскую Леонардо. За ним, не переступая порога, стоял Никколо. Леонардо сидел перед холстом и писал, точно во
То был автопортрет... вопль его скорби.
— Значит, ты всё же решил снова взяться за кисть. — Зороастро скользнул по картине пренебрежительным взглядом. — Но после твоих прелестных Мадонн я никак не ожидал такого. Это заказ?
Зороастро был щегольски разряжен в пёстрые шелка.
Леонардо вспыхнул, будто с него сорвали маску.
— Почему ты врываешься ко мне, даже не постучав? — холодно спросил он. — И кто это меня приглашает?
— Это не совсем приглашение, Леонардо, — сказал Никколо. — Но маэстро pagholo Medicho справлялся о тебе. — Только любимцам Тосканелли было позволено называть его личным прозвищем. — В конце концов, ты все эти недели пренебрегал им.
— Пренебрегать маэстро невозможно, — сказал Леонардо. — Он всё время в обществе.
— Тем не менее он жаждет твоего, — сказал Зороастро.
— Я не готов ко встрече с обществом. Будь я там, мне не потребовались бы твои услуги, чтобы продавать мои изобретения. И ты не наживался бы на мне и не носил бы этих богатых и безвкусных одеяний.
Зороастро как будто вовсе не был задет. Он поклонился и сказал:
— Но если бы ты не был к моим услугам, о чём ты говоришь так презрительно, у тебя не было бы ни этого прекрасного дома, в коем ты работаешь, ни собственных учеников, ни денег, ни поварихи.
Леонардо улыбнулся и покачал головой.
— Вот видишь? — спросил Зороастро. — Я прав. Так что снимай свой халат и одевайся, потому что у маэстро Тосканелли гость, который хочет тебя видеть. — Было очевидно, что он упивается предвкушением.
— Никко, передай ему мои извинения.
— Он велел сказать тебе, что здесь тот, кто одалживал тебе книгу о тайнах цветка, — сообщил Никколо. — Тот, кого зовут Кукан в Венце...
— А Куан Инь-ци, — сказал Леонардо. — Так он возвратился.
— Мы теряем время, — заметил Зороастро. — А опаздывать к маэстро pagholo непочтительно.
— Зороастро, ты тоже приглашён на вечеринку к маэстро? — спросил Леонардо.
— Мы все приглашены, — запальчиво ответил Зороастро.
Леонардо хмыкнул.
— Так он не хочет принимать тебя без меня, так, что ли, Зороастро? Из маэстро pagholo вышел бы отменный лавочник.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Никколо.
— Как положено лавочнику, он хорошо знает своих посетителей. Ему отлично известно, что наш друг и компаньон не успокоится, пока не проникнет
Зороастро двинулся к двери, источая ледяную ярость.
— Не будь так уверен, маэстро Artista. — Его голос, упавший до шёпота, дрожал. — Тебе не всегда будет так просто унижать меня — и находить кредиты для исследований, которые столько же мои, сколь твои.
Леонардо удивлённо взглянул на Зороастро. Не может же он, в самом деле, настолько принимать себя всерьёз?
— Маэстро pagholo сказал ещё, что один султан проехал полмира, чтобы повидаться с тобой, — некстати вставил Никколо.
— Он сказал это тебе? — вопросил Зороастро. — Ну, если маэстро Тосканелли избирает наперсником дитятю, то без моего общества он вполне сможет обойтись. — И он удалился, уязвлённый до глубины души.
Леонардо смотрел на фигуру святого Иеронима, страдавшего во тьме на холсте, смотрел так, словно и Никколо и Зороастро были лишь временной помехой; и улыбался картине, как будто это была шутка, понятная лишь им двоим. Корни её уходили в слоистые каменные стены грота за домом его матери в долине Бончио. На миг Леонардо даже почуял затхлый запах сырой земли и сладостный аромат снадобий из черники и шалфея, тимьяна и мяты. Ребёнком в той прохладной и душистой пещере он был счастлив.
— Идём, Никколо, — сказал он наконец, выходя из задумчивости. — Думаю, Зороастро уже настрадался всласть.
— Маэстро pagholo просил также, чтобы мы привели Тисту, — сказал Никколо. Хотя Тиста был ещё мальчиком, Верроккьо позволил ему уйти с Леонардо — как его ученику.
— Зачем бы это?
Никколо только пожал плечами.
— Ты никак не связан с этим?
— Нет, Леонардо. Даю слово.
Леонардо, Никколо, Тиста и Зороастро пришли к Тосканелли в последний момент.
Было ещё не темно, но колокола Великолепного уже звонили. Мечи не обнажались, не горели сигнальные огни — но Флоренция жила как в осаде.
Казалось, fortuna отвернулась от города удачи. Убеждённый, что Лоренцо в союзе с Карло Фортебраччо — кондотьером, который напал на папские области в Перудже, — Папа Сикст IV теперь открыто интриговал против Флоренции. Ходили также слухи, что король Неаполя Ферранте благословил флорентийских изгнанников в Ферраре на убийство Лоренцо. Те же слухи приходили и из Милана — так, во всяком случае, сообщал доверенный советник Лоренцо Джиованни Торнабуони. И теперь, когда Пацци объединились с Папой, до заговора было рукой подать.
— Входи, Леонардо, ты припозднился, — сказал Америго Веспуччи, настежь распахивая дверь bottega Тосканелли. И в этот миг из-за угла вывернулись трое Товарищей Ночи в чёрных рясах.
— Эй, вы, там, стоять! — рявкнул один из вооружённых священников.
— Преподобные, — сказал Америго монахам-воинам, — эти люди здесь по приглашению самого маэстро Тосканелли.
Старший из солдат кивнул и убрал руку с эфеса меча. К этому времени и Леонардо, и его спутники были уже в доме, вернее — в маленьком дворике; в сумеречном свете правильные ряды готических окон и тонкие колонны создавали впечатление высоты.