Собрание сочинений Том 2
Шрифт:
— Доктор, здравствуйте! — весело произнесла Лиза, несколько раскрасневшись не то от усталости, не то от чего другого.
Розанов крепко пожал ее руку.
— Ну? — спросила она, глядя ему в глаза.
— Живу, Лизавета Егоровна.
— Очень рада, очень рада! — ответила она и еще раз пожала ему руку.
Взошла и Софи, сказала несколько казенных радостей по поводу свидания.
Потом вошла Варвара Ивановна — крупная, довольно еще свежая и красивая барыня с высоким греческим
Ей представили Розанова как старого друга; она сказала: «очень приятно» и обратилась к Ольге Сергеевне.
Взошел молодой, довольно рыхлый студент, с гривкой; Бахарев назвал его Розанову Сергеем Алексеевичем Богатыревым.
Молодой человек поклонился Розанову и, тряхнув гривкой, отошел греть у печки себе спину.
Старичок Богатырев пришел известить, что обед подан, и пригласил Розанова остаться обедать.
«Отчего же и не остаться?» — подумал Розанов и пошел со всеми в столовую. Ему очень хотелось поговорить наедине с Лизой, но это ему не удалось.
За обедом все шли толки о квартире или держался другой общий разговор о предметах, весьма интересных.
Розанов сидел между Бахаревым и Сержем Богатыревым.
— Ты давно, Серж, вернулся с лекций? — спросила между разговором Варвара Ивановна.
— Я не был сегодня на лекциях, — отвечал юноша с прежним строгим достоинством.
— Разве нынче не было лекций?
— Нет, были, да мне было некогда.
— Чем же ты был занят? — допрашивала ласковым голосом мать.
Старик молча смотрел на сына.
— Я был у маркиза.
— Что он, болен?
— Нет-с. Дело было.
— Ох, Серж, что тебе до этих сходок? Положим, маркиз очень милый молодой человек, но что это за сборища у вас заводятся?
— Нельзя же, maman, не собраться, когда дело касается бедных товарищей.
— Полно, пожалуйста: ты меня этим тревожишь. Я не знаю, право, как на это смотрит маркиза, зачем она все это позволяет сыну. На нее самое, я думаю, во сто глаз смотрят, а она еще позволяет сыну.
Молодой Богатырев презрительно улыбнулся и сказал:
— Маркиза не такая женщина, чтобы стала растлевать натуру сына и учить его эгоизму.
— Все это вздоры вы выдумываете. О бедных студентах заботятся правительство и общество, дают в их пользу вечера, концерты, а это все ваши пустые выдумки.
Студент улыбнулся еще презрительнее и проговорил:
— Конечно, что же может быть пустее, как выдумка жить круговою порукою и стоять друг за друга.
— Друг о друге, а бог обо всех, — произнес Алексей Сергеевич и, не заметив брошенного на него женою холодного взгляда, продолжал спокойно кушать.
После обеда Бахарев отправился, по деревенской привычке,
Лиза зажгла папироску и села у окна; Розанов тотчас же поместился возле нее, а Серж Богатырев молча ходил по зале.
— Ну, и как же, Дмитрий Петрович? — начала Лиза. — Прежде всего, спокойны ли вы?
— Да, мне хорошо, Лизавета Егоровна.
— Там тоже все хорошо; вам тревожиться нечего. Теперь скажите, как называется ваше место и какие у вас виды на будущее?
— Я служу ординатором, а виды какие же? Надо служить.
— Да, надо служить. А диссертация?.. Пишете?
— Начал, — отвечал сквозь зубы доктор.
— Вот и прекрасно.
— Кузина! — произнес, остановясь перед ними, Серж Богатырев. — А ведь дело решили.
— Решили?
— Да.
— Ну и что же?
— Будет все.
— Будет! Это очень похвально. Вы знаете, Дмитрий Петрович, что затевается в университете? — спросила Лиза, обратясь к Розанову.
— Нет, — отвечал он, взглянув на Богатырева. — Я ничего особенного не слышал.
— Они все хотят идти на кладбище и отслужить там панихиду.
— По ком?.. Ах да! Это-то я слышал как-то. Что ж, действительно прекрасное дело.
— В этом есть огромный смысл, — торжественно произнес студент.
— Конечно, есть свой смысл. В стране, где не умеют ценить и помнить заслуг, никогда не мешает напоминать о них.
Студент улыбнулся.
— Нет-с, это имеет несравненно большее значение, чем вы думаете, — проговорил он.
— Панихида?
— По ком панихида-с? Все это от того зависит — по ком?
— Ну да, я это понимаю; только что ж — эта панихида будет по самом мирном и честном гражданине * .
— А то-то и дело, что у нас этого и не дозволят.
— Ну, я думаю, вам никто мешать не станет.
— Почем знать? — пожав плечами, произнес студент. — Мы готовы на все. Другие могут поступать как хотят, а мы от своего не отступим: мы это сегодня решили. Я, маркиз и еще двое, мы пойдем и отслужим.