Собрание сочинений Том 2
Шрифт:
Тем этот день и покончился, а через три дня наших московских знакомых уж и узнать нельзя было. Только одно усиленное старание Лобачевского работать по больнице за себя и Розанова избавляло последнего от дурных последствий его крайней неглижировки службой. Он исчезал по целым суткам и пропадал без вести. Квартира Арапова сделалась местом сходок всех наших знакомых. Там кипела деятельность. По другим местам тоже часто бывали собрания; у маркизы были «эписпастики» — как Арапов называл собрания, продолжавшиеся у ней.
На
Романовны также каркали об опасном положении маркизы, но отставали в сторону; Брюхачев отзывался недосугами; Бычков вел какое-то особенное дело и не показывался; Сахаров ничего не делал; Белоярцев и Завулонов исчезли с горизонта.
Лиза слушала, жадно слушала и забывала весь мир. Маркиза росла в ее глазах, и жандармы, которых ждала маркиза, не тронулись бы до нее иначе как через Лизу.
Персиянцева тоже некоторое время не было видно.
Наконец по городской почте в доме маркизы получилась пустая и ничтожная литографированная записочка, относящаяся к происходящим обстоятельствам.
Маркиза взбеленилась; показывала ее всем по секрету и всех просила молчать.
Решено было, что в Москве уже сложилась оппозиционная сила.
Все было болезненно встревожено этою запискою; каждый звонок заставлял маркизу бледнеть и вздрагивать.
Только Арапов, Райнер и Розанов оставались спокойными.
Выходя от маркизы, Арапов много смеялся, Райнер упрямо молчал, а Розанов как-то словно расслабел, раскис и один уехал в свою больницу.
С тех пор Розанов, по выражению Арапова, начал отлынивать, и Арапов стал поговаривать, что Розанов тоже «швах».
Лобачевский только сказал:
— Это хорошо, что вы, Розанов, возвратились из бегов: а то Бек уж сильно стал на вас коситься.
Так прошло недели с две. Розанов только и отлучался, что к Бахаревым. Он ввел к ним в это время Райнера и изредка попадал на студентские сходки, к которым неведомо каким образом примыкали весьма различные люди.
Лиза то и дело была у маркизы, даже во время ванн, причем в прежние времена обыкновенно вовсе не было допускаемо ничье присутствие.
Между Розановым и Лизою не последовало ни одного сердечного разговора; все поглотила из ничего возникшая суматоха, оставившая вдалеке за собою университетское дело, с которого все это распочалось.
Общество было неспокойно; в городе шли разные слухи.
Варвара Ивановна Богатырева, возвратись один раз домой в первом часу ночи,
Прежде чем лакей успел объяснить ей, что это значит, слух ее был поражен многоголосным криком из комнаты сына.
— Кто у молодого барина? — спросила она человека.
55
Букв.: чего хочет женщина, того хочет бог (франц.).
— Студенты-с.
Варвара Ивановна бросилась в залу.
— Где Алексей Сергеевич? — спросила Варвара Ивановна, остановясь посреди комнаты в чрезвычайной ажитации.
— Они там-с.
— Где?
— С господами. Там двери от молодого барина в кабинет открыли.
— Боже мой! — простонала Варвара Ивановна и опустилась на стул.
— Чего стоишь? Позови ко мне барина! — крикнула она через несколько минут человеку.
— Ну не глупец ли вы? Не враг ли вы семейному благополучию? — начала она, как только Алексей Сергеевич показался на пороге комнаты. — Затворите по крайней мере двери.
Богатырев затворил двери в переднюю.
— Что это такое? — спросила его с грозным придыханием Варвара Ивановна.
— Что? — робко переспросил Богатырев.
— Сходка? Да? Отвечайте же: сходка у них, да? Что ж вы, онемели, что ли?
— Да никакой нет сходки. Ничего там законопротивного нет. Так, сошлись у Сережи, и больше ничего. Я сам там был все время.
— Сам был все время! О создатель! Он сам там был все время! И еще признается! Колпак вы, батюшка, колпак. Вот как сына упекут, а вас пошлют с женою гусей стеречь в Рязанскую губернию, так вы и узнаете, как «я сам там был».
— Но уж нет, извините меня, Фалилей Трифонович! * — начала она с декламацией. — Вас пусть посылают куда угодно, а уж себя с сыном я спасу. Нет, извините. Сами можете отправляться куда вам угодно, а я нет. Извините…
— Да чем же я виноват? — казанскою сиротою произнес Алексей Сергеевич.
— Чем? И вы смеете спрашивать, чем? Двух молодых людей только что наказали, а вы потихоньку от жены учреждаете у себя сходки и еще смеете спрашивать, чем вы виноваты.
— Да это не я, а Сергей. Я с какой же стати… Это его знакомые.
— А! а! Вот вам и отец! Головою сына выдаю, мол: извольте его вам, только меня, седого дурака, не трогайте. Прекрасно! прекрасно! Вот отец так отец!
— Да что вы путаете? Кого наказали, и какая тут сходка?
— А о чем там говорят? — спросила Варвара Ивановна с придыханием и указывая большим пальцем руки в сторону, откуда долетали студенческие голоса.
— Об университетских порядках говорят.