Без отдыха дни и недели,Недели и дни без труда.На синее небо глядели,Влюблялись… И то не всегда.И только. Но брезжил над намиКакой-то божественный свет,Какое-то легкое пламя,Которому имени нет.
«По широким мостам… Но ведь мы все равно…»
По широким мостам… Но ведь мы все равно не успеем,Этот ветер мешает, ведь мы заблудились в пути,По безлюдным мостам, по широким и черным аллеямДобежать хоть к рассвету, и остановить, и спасти.Просыпаясь
дымит и вздыхает тревожно столица.Окна призрачно светятся. Стынет дыханье в груди.Отчего мне так страшно? Иль может быть все это снится,Ничего нет в прошедшем и нет ничего впереди?Море близко. Светает. Шаги уже меряют где-то.Будто скошены ноги, я больше бежать не могу.О, еще б хоть минуту! Но щелкнул курок пистолета.Не могу… все потеряно… Темная кровь на снегу.Тишина, тишина. Поднимается солнце. Ни слова.Тридцать градусов холода. Тускло сияет гранит.И под черным вуалем у гроба стоит Гончарова,Улыбается жалко и вдаль равнодушно глядит.<1921>
««О, если правда, что в ночи…»…»
«…может быть залог».
Пушкин
«О, если правда, что в ночи…»Не правда. Не читай, не надо.Все лучше: жалобы твои,Слез ежедневные ручьи,Чем эта лживая услада.Но если… о, тогда молчи!Еще не время, рано, рано.Как голос из-за океана,Как зов, как молния в ночи,Как в подземельи свет свечи,Как избавление от бреда,Как исцеленье… видит Бог,Он сам всего сказать не мог,Он сам в сомненьях изнемог…Тогда бессмер… молчи!.. победа,Ну, как там у него? «залог».<1922>
«За слово, что помнил когда-то…»
За слово, что помнил когда-тоИ после навеки забыл,За все, что в сгораньях закатаИскал ты, и не находил,И за безысходность мечтанья,И холод растущий в груди,И медленное умираньеБез всяких надежд впереди,За белое имя спасенья,За темное имя любвиПрощаются все прегрешеньяИ все преступленья твои.
««О, если где-нибудь, в струящемся эфире…»
«О, если где-нибудь, в струящемся эфире,В надзвездной вышине,В непостижимой тьме, в невероятном миреТы все же внемлешь мне,То хоть бы только раз…» Но длилось промедленье,И все слабей дыша,От одиночества и от недоуменьяЗдесь умерла душа.
«Слушай – и в смутных догадках не лги…»
Слушай – и в смутных догадках не лги.Ночь настанет, и какая: ни зги!Надо безропотно встретить ее,Как ни сжималось бы сердце твое.Слушай себя, но не слушай людей.Музыка мира все глуше, бедней.Космос, полеты, восторги, война, —Жизнь, говорят, измениться должна.(Да, это так… Но не поняли вы:«Тише воды, ниже травы»).
«Был дом, как пещера. О, дай же мне вспомнить…»
Был дом, как пещера. О, дай же мне вспомнитьОдно только имя, очнуться, понять!Над соснами тучи редели. У домаНикто на порог нас не вышел встречать.Мужчины
с охоты вернулись. ЗвенелиИ перекликались протяжно рога.Как лен были волосы над колыбелью,И ночь надвигалась, темна и долга.Откуда виденье? О чем этот ветер?Я в призрачном мире сбиваюсь с пути.Безмолвие, лес, одиночество, верность…Но слова единственного не найти.Был дом, как пещера. И слабые, зимние,Зеленые звезды. И снег, и покой,Конец, навсегда. Обрывается линия.Поэзия, жизнь, я прощаюсь с тобой!<1931>
«Твоих озер, Норвегия, твоих лесов…»
Твоих озер, Норвегия, твоих лесов…И оборвалась речь сама собою.На камне женщина поет без слов,Над нею небо льдисто – голубое.О верности, терпении, любви,О всех оставленных, о всех усталых…(Я здесь, я близко, вспомни, назови!)Сияет снег на озаренных скалах,Сияют сосны красные в снегу.Сон недоснившийся, неясный, о которомИначе рассказать я не могу…Твоим лесам, Норвегия, твоим озерам.<1924>
«Светало. Сиделка вздохнула. Потом…»
Светало. Сиделка вздохнула. ПотомСебя осенила небрежным крестомИ отложила ненужные спицы.Прошел коридорный с дежурным врачом.Покойника вынесли из больницы.А я в это время в карты играл,Какой-нибудь вздор по привычке читал,И даже не встал. Ничего не расслышал,На голос из-за моря звавший не вышел,Не зная куда, без оглядки, навек…А вот, еще говорят – «человек»!
«Да, да… я презираю нервы…»
Да, да… я презираю нервы,Истерику, упреки, все.Наш мир – широкий, щедрый, верный,Как небеса, как бытие.Я презираю слезы, – слышишь?Бесчувственный я, так и знай!Скажи, что хочешь… тише, тише…Нет, имени не называй.Не называй его… а впрочемВсе выдохлось за столько лет.Воспоминанья? Клочья, клочья.Надежды? Их и вовсе нет.Не бойся, я сильней другого,Что хочешь говори… да, да!Но только нет, не это словоНемыслимое: никогда.
«Ну, вот и кончено теперь. Конец…»
Ну, вот и кончено теперь. Конец.Как в мелодраме, грубо и уныло.А ведь из человеческих сердецТаких, мне кажется, немного было.Но что ему мерещилось? О чемОн вспоминал, поверя сну пустому?Как на большой дороге, под дождем,Под леденящим ветром, к дому, к дому.Ну, вот и дома. Узнаешь? Конец.Все ясно. Остановка, окончанье.А ведь из человеческих сердец…И это обманувшее сиянье!
«За все, за все спасибо. За войну…»
За все, за все спасибо. За войну,За революцию и за изгнанье.За равнодушно-светлую страну,Где мы теперь «влачим существованье».Нет доли сладостней – все потерять.Нет радостней судьбы – скитальцем стать,И никогда ты к небу не был ближе,Чем здесь, устав скучать,Устав дышать,Без сил, без денег,Без любви,В Париже…