Собрание сочинений в 18 т. Том 1. Стихи, проза, переводы

Адамович Георгий Викторович

«Опять, опять лишь реки дождевые…»

Опять, опять лишь реки дождевыеПольются по широкому стеклу,Я под дождем бредущую РоссиюВсе тише и тревожнее люблю.Как мало нас, что пятна эти знаютЧахоточные на твоей щеке,Что гордым посохом не называютКостыль в уже слабеющей руке.

Элегии

I

Бегут, как волны, быстрые года,Несут, как волны, серебро и пену.Но я Вам обещаю – никогдаВы не увидите моей измены.Ведь

надо мною, проясняя муть,Уже сияет западное пламя,Ведь мой печальный и короткий путьЦветет уже осенними цветами.И я хочу до рокового дняЗабыть утехи юности мятежной,Лишь Ваши ласки в памяти храняИ образ Ваш, торжественный и нежный.

II

Когда с улыбкой собеседникМне в кубок льет веселое вино, —То кубок, может быть, последний,И странный пир продлить не суждено.Послушай, – радостное пеньеУже глушат рыданья панихид,И каждый день несет паденье,И каждый миг нам гибелью грозит.Так, на распутьи бедных дней,Я забываю годы, годы скуки,Все безнадежней и нежнейЦелуя холодеющие руки.

«Вот все, что помню: мосты и камни…»

Вот все, что помню: мосты и камни,Улыбка наглая у фонаря…И здесь забитые кем-то ставни.Дожди, безмолвие и заря.Брожу… Что будет со мной, не знаю,Но мысли, – но мысли только одни.Кукушка, грустно на ветке качаясь,Считает гостю редкому дни.И дни бессчетны. Пятнадцать, сорок,Иль бесконечность? Все равно.Не птице серой понять, как скороВетхий корабль идет на дно.

«Вот жизнь, – пелена снеговая…»

Вот жизнь, – пелена снеговая,И ночи, и здесь тишина, —Спустилась, лежит и не тает,Меня сторожит у окна.Вот, будто засыпано снегом,Что кроет и кроет поля,Рязанское белое небоВисит над стенами кремля.И томно поют колокольни,И мерно читают псалмы,О мире убогом и дольнем,О князе печали и тьмы.Ах, это ли жизнь молодая!Скорей бы лошадку стегнуть,Из тихого, снежного краяВ далекий отправиться путь.Стучат над мостами вагоны,Стучит и поет паровоз…Так больно и грустно влюбленных,Тяжелый, ты часто ли вез?Есть стрелы, которыми раненСмертельно и радостно я,Есть город, уснувший в тумане,Где жизнь оборвалась моя.Над серой и шумной рекоюМы встретимся, – я улыбнусь,Вздохну, – и к снегам, и к покоюВ пречистую пустынь вернусь.

«И жизнь свою, и ветры рая…»

И жизнь свою, и ветры рая,И тонущий на взморье лед, —Нет, ничего не вспоминаю,Ничто к возврату не зовет.Мне ль не понять и не поверить,Что все изменит, – и тогдаВойдет в разломанные двери,С бесстыдным хохотом, беда?Бывает, в сумраке вечернемВсе тонет… Я лежу во сне.Лишь стук шагов, далекий, верныйСлышнее

в страшной тишине.И сердце, не довольно ль боли,О камни бьющейся любви?Ты видишь, – небо, сабли, поле,И губы тонкие в крови,Ты видишь, – в путь сбираясь длинный,Туда, к равнинам из равнин,Качается в дали пустыннойАлмазно-белый балдахин.

Последняя любовь

Вот, под окном идут солдатыИ глухо барабаны бьют.Смотрю и слушаю… Когда-тоМне утешенье принесут?Окно раскрыто, полночь скоро,А там – ни тьмы, ни ветерка,Там – Новгород, престольный город,И Волхов, синяя река.Письма не будет… Знаю, знаю.Писать ведь письма нелегко!Зачем гармоника играетТак поздно и недалеко?Последний нонешний денечек,Последние часы мои…Все ближе смерть. И все корочеТомительные к ней пути.

«Мы так устали от слов и дела…»

Мы так устали от слов и дела,И, правда, остался только страх…Вспорхнула птица и улетела,Что же, – лови ее в облаках!Первые дни и первые встречиОставили только след золотой…Я помню, был блаженный вечер,Иду, – а домик давно пустой.Лишь солнце плывет над грустным миром,Где забыть, – забыть ничего нельзя,Этих грязных ночей в хулиганских трактирах,Где кто-нибудь вдруг среди песен и пира,Встает: «Здравствуй, смерть моя!»

«Летят и дни, и тревоги…»

Летят и дни, и тревоги…Все ниже головы склоненные.Заносит ласковым снегомВетер улицы пустынные.А кто придет, кто остановится,Заглянет в окошко разрисованное,Кто, к стеклу прильнув, подивитсяНа ясные складки савана?

«Но, правда, жить и помнить скучно…»

Георгию Иванову

Но, правда, жить и помнить скучно!И падающие года,Как дождик, серый и беззвучный,Не очаруют никогда.Летит стрела… Огни, любови,Глухие отплески весла,Вот, – ручеек холодной крови,И раненая умерла.Так. Близок час, – и свет прощальныйПрольет вечерняя заря.И к «берегам отчизны дальней»Мой челн отпустят якоря.

«Вышел я на гору высокую…»

Вышел я на гору высокую,Вышел, – глянул в бездну глубокуюИ гляжу.Тишина, о ширь голубая,Трудно я из дальнего краяК тебе прихожу.Но любовь! Любовь обманула,Это молния взвилась, блеснула, —Где она?Помню, люди – в норах, что мыши,И над бедной железной крышейСтоит луна.Все прошло… И я теряю,Все, что видел и все, что знаю,Мать моя!Мать моя, нежная пустыня,Высоким своим покровом синимПокрой меня!