Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Лачуга должника. Небесный подкидыш. Имя для птицы
Шрифт:
По очередному пандусу мы поднялись в коридор, по обе стороны которого были расположены каюты, и вошли в одну из них. Ослепленные исходящим от чЕЛОВЕКА светом, навстречу нам метнулись рыбы. На невысоком возвышении — очевидно, то была койка — колыхались бледные ошметки какой-то ткани, покачивались стебли водорослей. Здесь же лежали останки ялмезианина. Кости вполне соответствовали человеческим, и череп тоже был аналогом человеческого.
—
В соседних каютах мы тоже обнаружили кости погибших, а в кают-компании насчитали около двухсот черепов. То, что ялмезиане телесно подобны нам, нас не удивило, ибо и по их архитектуре, и по памятнику, о котором еще во время облета сообщил нам «Андрюша», можно было догадаться о их соматическом сходстве с людьми. Удивила нас странная психология этих иномирян. Почему не искали они спасенья, если берег был так близко?
Разгадка — вернее, то, что тогда показалось мне разгадкой, — мелькнула у меня в тот момент, когда мы спустились на один «этаж» (как выражался чЕЛОВЕК) ниже — и опять по пандусу.
— Чего ты все время нас по наклонным плоскостям водишь, будто мы инвалиды?! — обратился Павел к чЕЛОВЕКУ. — Неужели по трапам водить не можешь? Ну, по лестницам, понимаешь?
— Лестниц в этом доме не видал я, — ответил «Коля».
— Паша, ключ к разгадке найден! — воскликнул я. — Это судно — плавучий санаторий для страдающих болезнями ног. Однажды оно вышло в очередной лечебный круиз, и в море капитан узнал, что началась война. Тогда он увел судно далеко в океан, заглушил топки и в дрейфе стал ожидать дальнейших событий. Но время шло, съестные припасы вышли — и он взял курс на родной берег. В пути пароход был захвачен вражеским крейсером, взят на буксир. Тогда, чтобы избежать плена, пассажиры и экипаж решили затопить судно, а затем спасаться на шлюпках. Однако те члены экипажа, которые пробили отверстия в бортах, не рассчитали их сечения, не учли, что инвалиды не могут покинуть судно быстро. Вода заполнила пароход слишком рано...
— Может, Степа, война и была на этой мокрой планете, только к этим утопленникам она отношения не имеет, — безапелляционно изрек Павел. —
Ах, что там бой, походный строй И посвист вражьих стрел, — Приходит худшее порой Для тех, кто уцелел.— Не понимаю, Паша. Выражай свои мысли ясней.
— Степа, я думаю, этот ковчег действительно долго болтался в океане, а затем, когда вышла вся жратва, жильцы его решили, что лучше уж им утопиться, чем причаливать к берегу. На суше их что-то очень страшное ожидало.
Овчарка жила у зубного врача — И всех пациентов кусала, рыча, — Но к боли той был равнодушен больной, Поскольку боялся он боли иной.— По-твоему, выходит, что эти иномиряне решились на коллективное самоубийство? — в упор спросил я.
— Вот именно! — ответил мой друг.
Вернувшись на «Тетю Лиру», мы подробно доложили обо всем Карамышеву и высказали свои предположения. К версии Белобрысова он отнесся с недоверием, мои доводы казались более обоснованными. Но в дальнейшем стало ясно, что ближе к истине
22. Опасные похороны
15 августа 2151 года «Тетя Лира» бросила якорь на траверзе мыса Восьми; название это заранее дано было нами в память о наших погибших товарищах. Увы, в тот же день пришлось изменить это наименование на мыс Девяти.
После того как была произведена дистанционная разведка, показавшая безопасность данного участка суши, от борта «Тети Лиры» отвалил поисковый катер № 1, на котором находились, обернутые во флаги Объединенной Земли, тела погибших. Их сопровождало четырнадцать человек экспедиции по главе с Карамышевым; в число похоронной команды вошел и Белобрысов. Участникам похорон было выделено пять лопат; обычай требует, чтобы при погребении людей на чужих планетах не применялась автоматика, — и вот запасливый завхоз Вещников извлек из недр своего склада эти копательные инструменты.
Вся корабельная команда и часть научного состава по приказу Карамышева остались на корабле, причем я был назначен дежурным по судну. Вскоре после отбытия катера стала складываться неблагоприятная погодная обстановка: неся дождевые тучи и разводя волну, нарастал ветер с моря. Я начал опасаться, что если волнение усилится, то оно может сорвать «Тетю Лиру» с якорей и погнать к берегу. Поэтому я решил отвести корабль на двадцать километров мористее и там на минимальных винтооборотах стоять носом к волне. Выполнив этот маневр, я включил телеглаз, наведя его на берег.
Катер стоял у пирса, защищенного волноломом. И пирс, и брекватер были изрядно повреждены временем и штормами, но несомненно являли собой дело рук разумных существ. Слева от причала на берегу виднелись невысокие полуразрушенные строения, справа — поросшее травой поле, еще правее — многочисленные валуны, за которыми начинался лес. Среди поля уже темнела свежевырытая братская могила. Взяв крупным планом лицо Белобрысова, я увидел, что по щекам его текут слезы; впрочем, это могли быть и дождевые капли. В лица остальных вглядеться я не успел: по экрану вдруг пошли темные полосы, четкость смазалась, а затем изображение и вовсе исчезло. Решив, что всему виной мой недостаточный практический опыт работы с радиотехническими устройствами, я решил прибегнуть к дальнозору; как известно, этот оптический прибор с радиотехникой не связан.
Как Вы знаете, Уважаемый Читатель, объемного изображения дальнозор не дает, да и дождь ухудшал видимость, однако я довольно отчетливо увидал всех стоящих возле могилы. Вот астроархеолог Стародомов подошел к Карамышеву, заговорил с ним о чем-то, тот кивнул ему в ответ, — и Стародомов не спеша направился в сторону валунов. Позже я узнал, что он хотел выбрать камень, из которого можно было бы вытесать надгробную плиту для братской могилы. Но тогда у меня мелькнула мысль, что археолог надеется найти на камнях какие-либо ялмезианские письмена. Я изменил угол наклона вспомогательной линзы, чтобы внимательнее рассмотреть эти каменные глыбы, но поначалу ничего особенного не приметил. Валуны как валуны. Таких на берегу Балтики сколько угодно.
И вдруг моему взору предстало нечто неожиданное. За одним высоким, поросшим мохом камнем, притаилась какая-то фигура, напоминающая человеческую. Ялмезианин! Живой иномирянин! Но почему он прячется: из страха перед пришельцами или затаил недобрые намерения? Надо немедленно предупредить товарищей, и в первую очередь — Стародомова!
Я включил реле звуковой радиосвязи, отчетливо произнес личные позывные астроархеолога, — но отзыва не последовало. Потом повторил вызов — результат тот же: Стародомов продолжал шагать к валунам. А ведь на нем был всепогодный комбинезон, в воротник которого вмонтировано безотказное микроустройство!