Собрание сочинений в десяти томах. Том четвертый. Драмы в прозе
Шрифт:
Харон.Мне — что? Но они чертовски взбеленились.
Меркурий.Пусти-ка меня в свою лодку. Хочу переправиться. Должен же я узнать, в чем тут дело?
Переправляются через Коцит.
Еврипид.Неблагородно так подшучивать над нами. Мы твои старые, испытанные друзья, твои братья и дети, а ты связался с парнями, не имеющими и капли греческой крови в жилах, и теперь глумишься и издеваешься над нами, как будто не всё, что нам осталось, это те крохи славы и уваженья, которые продолжают там, на
Меркурий.Клянусь Юпитером, я вас не понимаю.
Литератор.Может быть, здесь речь идет о «Немецком Меркурии»?
Еврипид.Вы оттуда? Вы подтверждаете, стало быть?
Литератор.О да. Они составляют ныне надежду и отраду всей Германии, эти золотые листочки наших Аристархов и Аэдов, которые разносит посланник богов.
Еврипид.Слыхали? А со мной сыграли прескверную штуку эти золотые листочки.
Литератор.Это не совсем так. Господин Виланд только объяснил, что он был вправе написать и после вас свою «Алкесту» и что, если ему и удалось избежать ваших ошибок и сообщить пьесе — по сравнению с вами — больше красот, то виною тому — ваш век и его образ мыслей.
Еврипид.Ошибки! Вина! Век! О ты, высокий и величавый свод беспредельного неба! Что с нами сталось? Меркурий, и ты с ними заодно?
Меркурий.Так можно и до столбняка довести!
Алкеста (входит).Ты в дурном обществе, Меркурий! И я не займусь его улучшением. Фу!
Адмет (входит).Меркурий! Этого я от тебя не ожидал.
Меркурий.Говорите понятнее, иначе я уйду. Что мне делать с бесноватыми?
Алкеста.Ты как будто поражен? Так слушай же! Мы шли недавно, мой супруг и я, рощей, по ту сторону Коцита, где, как ты знаешь, образы сновидений движутся и говорят, как живые. Некоторое время мы стояли, дивясь этим призракам, как вдруг я услышала свое имя, произнесенное пренеприятным голосом. Мы обернулись, и нашему взору открылись две нудные, жеманные, тощие, бледные куклы; они называли друг друга «Алкеста», «Адмет», были готовы умереть друг за друга, звенели голосочками, словно птички, и под конец с жалобным писком исчезли.
Адмет.Смешно было смотреть. Но мы ничего не понимали, покуда недавно не спустился сюда молодой студиозус и не сообщил нам великую новость: некий Виланд, не спросясь, оказал нам честь, подобно Еврипиду: выставил на позор перед народом наши маски. И студиозус прочел на память всю трагедию, с начала до конца. Этого, однако, никто не выдержал, кроме Еврипида, которого на то подвигло его любопытство и то, что он все же был в достаточной мере автором.
Еврипид.Да, и что всего хуже, говорят, будто он в тех самых листочках, которые ты разносишь по домам, вдобавок превозносит свою «Алкесту», мою же хулит и осмеивает.
Меркурий.Кто этот Виланд?
Литератор.Надворный советник и воспитатель принцев веймарских.
Меркурий.Да
Литератор.Мне будет очень приятно познакомиться со столь великим мужем.
Тень Виландапоявляется в ночном колпаке.
Виланд.Оставьте нас, милый Якоби.
Алкеста.Он говорит во сне.
Еврипид.Но все же видно, с какими он знается людишками.
Меркурий.Опомнитесь-ка! При чем здесь Якоби. Скажите, как обстоит дело с Меркурием, вашим Меркурием, «Немецким Меркурием»?
Виланд (жалобно).Они его перепечатали у меня.
Меркурий.Нам-то что до того? Итак, дарую вам слух и зрение.
Виланд.Где я? Куда увлекло меня сновиденье?
Алкеста.Я Алкеста.
Адмет.А я Адмет.
Еврипид.Меня вы, может быть, узнали?
Меркурий.Откуда бы? Это — Еврипид, а я Меркурий. Что вас так удивляет?
Виланд.Что это — сон? Я все так ясно вижу? А между тем воображение никогда не порождало подобных образов. Вы — Алкеста? С такой талией? Извините! Не знаю, что и сказать.
Меркурий.Вопрос, собственно, вот в чем: почему вы отдали на поругание мое имя и так дурно обошлись со всеми этими честными людьми?
Виланд.Я не знаю за собой никакой вины. Что касается до вас, то вы, казалось бы, могли и знать, что мы, христиане, не обязаны чтить вашего имени. Наша религия запрещает нам признавать и почитать правду, величие, добро, красоту — поскольку они не явлены ею. Поэтому ваши имена и изваяния преданы глумлению и разбиты. И, уверяю вас, греческий Гермес, каким изображают его мифологи, даже и не возникал в моем воображении. Когда произносишь ваше имя, так ровно ни о чем не думаешь. Это все равно, как если бы кто сказала: «Recueil», «portfeuil» [2] .
2
Сборник (стихов), папка (франц.).
Меркурий.Но это как-никак мое имя.
Виланд.А не случалось ли вам мимоходом видеть на табакерках ваш образ с крыльями на челе и ногах, посаженный на тюк или бочку, с жезлом, увитым змеями, в руке?
Меркурий.Он прав. Я отказываюсь от тяжбы с вами. Вы же, остальные, впредь оставьте меня в покое. На последнем маскараде, как мне известно, присутствовал один знатный дворянин который, напялив поверх своих штанов и жилетки телесного цвета трико, возомнил, что сможет при помощи крыльев на челе и подошвах выдать свое тело, жирное, как у саламандры, за стан Меркурия.