Собрание сочинений в десяти томах. Том четвертый. Драмы в прозе
Шрифт:
Иеттер.Как?
Плотник.Подойдите поближе к дому и будьте осторожны. Герцог Альба не успел приехать, как уже издал приказ: если двое или трое встретились на улице и затеяли разговор, объявлять их, без суда и следствия, государственными преступниками.
Иеттер.Беда! Беда!
Плотник.Под страхом пожизненной каторги запрещается обсуждать государственные дела.
Иеттер.А куда подевалась наша свобода?
Плотник.За поношение правительства —
Иеттер.Злосчастные наши головы!
Плотник.Отцы, матери, дети, родня, друзья и слуги, все без исключения, обязаны доносить, за донос положена награда, — ныне учрежденному чрезвычайному суду о том, что творится в доме.
Иеттер.Пойдем-ка отсюда.
Плотник.Послушные-де не потерпят урона ни в чести своей, ни в животе, ни в имуществе.
Иеттер.Вот милостивцы нашлись! Недаром у меня сердце ныло, когда герцог держал свой въезд в город. И с той минуты все небо для меня словно траурным флером затянуто и нависло так низко, что я хожу согнувшись, боюсь башку расшибить.
Плотник.А каковы тебе его солдаты показались? Я таких вояк отродясь не видывал!
Иеттер.Тьфу! Сердце замирает, когда они маршируют по нашим улицам. Прямые, точно свечи, взгляд неподвижный, шагают как на шарнирах. Ежели один такой на часах стоит, а ты мимо идешь, он на тебя уставится, словно глазами просверлить хочет, а вид у этого малого до того мрачный и суровый, что тебе волей-неволей на каждом углу палач мерещится. Не по душе они мне. Вот наша милиция — веселые были ребята, что им заблагорассудится, то и делают, на посту стоят — шляпа набекрень, ноги растопырены, сами жили и другим жить давали, а эти — машины, в которых черта засадили.
Плотник.Когда такой крикнет «стой!» и прицелится, пожалуй, на ногах не устоишь.
Иеттер.Я бы на месте умер.
Плотник.Пойдем-ка домой.
Иеттер.Плохо наше дело. Прощай!
Подходит Зоост.
Зоост.Друзья! Товарищи!
Плотник.Тихо! Нам пора по домам!
Зоост.Слыхали?
Иеттер.Много чего слыхали.
Зоост.Правительница уехала.
Иеттер.Господи, смилуйся над нами!
Плотник.Она-то еще за нас стояла.
Зоост.Взяла да вдруг и уехала втихомолку. Не сумела с герцогом поладить. Дворянству, правда, велела передать, что воротится. Да никто не верит.
Плотник.Господи, прости дворянам, что они и от этого кнута нас не избавили. А могли бы. Пропали теперь наши вольности.
Иеттер.Ради бога, молчи ты о вольностях. Я носом чую, что наутро будут казни: солнце не выходит из-за туч, туман смердит.
Зоост.Оранского тоже как ветром сдуло!
Плотник.Все,
Зоост.Граф Эгмонт еще здесь.
Иеттер.Слава богу! Святители да сподобят его постоять за нас. Он один еще может что-то сделать.
Появляется Фансен.
Фансен.Наконец-то хоть двоих нашел, которые еще не забились в свои норы.
Иеттер.Сделай одолжение, проваливай!
Фансен.Ты не больно-то вежлив.
Плотник.Нынче об вежливости думать некогда. Опять, что ли, спина зачесалась? Наверно, зажить успела?
Фансен.Солдата об ранах не спрашивают. Коли бы я побоев боялся, из меня бы толку не вышло.
Иеттер.Смотри, как бы хуже не было.
Фансен.Сдается мне, что у вас от надвигающейся грозы руки и ноги ослабли.
Плотник.А твои руки и ноги еще наболтаются в воздухе, если ты не угомонишься.
Фансен.Бедные мышки, они мечутся в отчаянии, стоит только хозяину завести нового кота! Ну, кое-что переменится, а мы-то все равно будем жить, как жили, это уж будьте спокойны.
Плотник.Ну и наглый ты пустобрех!
Фансен.Эх ты, заячья душа! Дай уж герцогу порезвиться. У старого кота вид такой, словно он вместо мышек чертей нажрался и никак их не переварит. Оставьте его в покое, пусть ест, пьет и спит, как все люди. Ничего нам не страшно, если правильно смотреть на нынешнее время. Сначала он спешит, туда-сюда бросается, а потом сообразит, что в кладовке, где сало висит, жить-то получше и ночью спать куда приятнее, чем в амбаре мышей подкарауливать. Бросьте вы, я этих наместников знаю!
Плотник.Везет же человеку! Случись мне хоть раз столько всего наболтать, я бы каждую минуту за свою жизнь трясся.
Фансен.Успокойтесь, пожалуйста. О вас, ничтожных червях, сам господь на небе слыхом не слыхал, а уж правитель и подавно.
Иеттер.Вот греховодник!
Фансен.Я знаю таких, кому бы лучше пришлось, если бы у них в жилах текла не геройская, а портновская кровь!
Плотник.Про кого это вы говорить изволите?
Фансен.Хм! Про графа.
Иеттер.Эгмонта? Да ему-то чего бояться?
Фансен.Я голодранец и мог бы целый год жить на то, что он за один вечер проматывает. А ему, между прочим, выгодно было бы уступить мне свой годовой доход, чтобы хоть на четверть часа заполучить мою смекалку.
Иеттер.Вот это придумал! Да у Эгмонта в волосах больше ума, чем у тебя в башке.
Фансен.А ну еще почеши язык! Больше, да не тоньше! Знатные господа всех легче в обман даются! Больно уж он доверчив!