Собрание сочинений в десяти томах. Том пятый. Драмы в стихах. Эпические поэмы

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Принцесса

Тогда пришли златые времена. Не будь в то время герцогом Урбино Взята от нас сестра, то наши годы В безоблачном бы счастье потонули. Но нам теперь недостает — увы! — Ее веселья, бодрости беспечной, Ее очаровательных острот.

Тассо

Я это слишком знаю: с той минуты, Когда она уехала, никто Не заменил тебе былую радость. Как это грудь терзало мне! Не раз Мою печаль вверял я тихой роще. Ах, восклицал я, иль одна сестра Была всем счастьем жизни для нее? Иль

нет сердец, достойных твоего Доверия, и чувств, согласных боле С твоей душой? Погасло ль остроумье? И неужели женщина одна Всем для тебя являлась? О, прости! Порой я думал о себе, желая Быть для тебя хоть малым чем-нибудь, И не словами — делом я хотел Тебе служить, доказывая в жизни, Как это сердце предано тебе. Но это мне не удавалось, я Впадал в ошибки, часто оскорблял Того, кто был тобой оберегаем, Что разрешала ты, я только путал И чувствовал, что только отдаляюсь, Когда к тебе приблизиться хотел.

Принцесса

Не отрицала, Тассо, никогда Я твоего желания и знаю, Как ты себе вредишь усердно. Если Моя сестра с людьми умеет жить, То ты не можешь после стольких лет Сдружиться с кем-нибудь.

Тассо

Брани меня! Но укажи мне, где тот человек, Та женщина, с которой, как с тобой, Я мог бы говорить с открытым сердцем?

Принцесса

Доверься смело брату моему.

Тассо

Он — князь мой! Но не думай, что меня Порыв свободы дикой надмевает. Не для свободы люди рождены; Для благородных больше счастья нет, Чем быть слугами преданными князя, Он — повелитель мой, я ощущаю Во всем объеме силу этих слов, И я молчу, когда он говорит, И слушаюсь, хоть этому порой Противятся рассудок мой и сердце.

Принцесса

Все это к брату применить нельзя. Теперь мы и Антонио имеем, Ты друга в нем разумного найдешь.

Тассо

Я сам так раньше думал, но теперь Я сомневаюсь. Был бы мне полезен Его совет! Ведь обладает он Всем тем, что мне — увы! — недостает. Но пусть все боги собрались с дарами, Когда малюткой спал он в колыбели, Но грации отсутствовали там. А кто лишен даров красавиц этих, Тот может много дать, владея многим, Но на груди его не отдохнешь.

Принцесса

Ему поверить можно — это много. Поверь, никто не может дать всего, А этот даст все то, что обещает. Как только станет другом он твоим, Так он тебе придет на помощь сам. Вы вместе быть должны. Я льщу себя Надеждою устроить это скоро, Но только не противься, как всегда. И есть у нас еще Элеонора, Она тонка, изящна, с ней легко Живется. Ты не приближался к ней, Как этого она сама хотела.

Тассо

Я слушался тебя, иначе б я Не приближался к ней, а отдалялся. Хоть кажется пленительной она, Но, сам не знаю почему, лишь редко Я мог с ней откровенным быть; хотя Она друзьям добро желает делать, Намеренность расстраивает все.

Принцесса

Идя

таким путем, мы никогда Людей не встретим, Тассо! Этот путь Уводит нас сквозь заросли кустов В спокойные и тихие долины, И все растет стремление в душе Век золотой, что на земле утрачен, Восстановить хотя б в глубинах сердца, Хотя попытка эта и бесплодна.

Тассо

О, что ты говоришь, моя княжна! О, век златой! Куда он улетел? О нем вотще тоскуют все сердца! Тогда свободно люди на земле, Как их стада, утехам предавались. И дерево старинное над лугом Давало тень пастушке с пастушком. Младой кустарник гибкими ветвями Любовников уютно обвивал, И ясный ключ в своем песчаном лоне Шальную нимфу нежно обнимал. И в зелени испуганно терялась Безвредная змея, и дерзкий фавн Пред мужественным юношей бежал. Тогда все птицы в воздухе свободном И каждый зверь в удольях и горах Вещали: все позволено, что мило.

Принцесса

Но век златой давно прошел, мой друг: Лишь добрым возвратить его дано. И я тебе мои открою мысли: Тот век златой, которым нас поэты Прельщают, так же мало был златым, Как этот век, в котором мы живем, А если был он вправду, то для нас Он и теперь восстановиться может. И ныне встреча родственных сердец Дает вкусить блаженство тех времен. Но изменить должны мы твой девиз: «Позволено лишь то, что подобает».

Тассо

О, если б благородными людьми Произносился общий суд о том, Что подобает! Но считают все Пристойным то, что выгодно для них. Мы видим, что для сильных и для умных Нет непозволенного в этом мире.

Принцесса

Коль хочешь знать о том, что подобает, То спрашивай у благородных женщин: Им в высшей мере свойственна забота, Чтоб все дела пристойно шли кругом. Приличие стеною окружает Чувствительный и нежный пол, и где Царит мораль, там царствуют они. Где правит дерзость, там они — ничто. И здесь различье двух полов: мужчина Свободы ищет, женщина — добра.

Тассо

Так, значит, мы бесчувственны, грубы?

Принцесса

Нет, вы стремитесь к отдаленным благам И с силою стремиться к ним должны. В вас дерзость есть для вечности работать, Тогда как мы способны на земле Иметь лишь ограниченное благо И прочно им всегда владеть желаем. Не можем верить мы мужскому сердцу, Хоть отдалось оно нам горячо. Проходит красота, а лишь она Вам дорога, а то, что остается, Уж больше не прельщает и мертво. Когда бы сердце женское ценить Могли мужчины, если б понимали, Какой прекрасный клад любви до гроба Бывает скрыт у женщины в груди, Когда бы вы в душе своей хранили Воспоминанье о часах блаженства, Когда бы проницательный ваш взор Проник чрез ту завесу, что на нас Набрасывает старость и болезнь, И если б обладания покой Не звал вас к новым, чуждым наслажденьям, — Тогда для нас блеснул бы день прекрасный, Мы праздновали бы златой наш век.